Книга Ночь для двоих, страница 48 – Шерри Томас

На ней было белое платье. Чистый и скромный фон для ее бесхитростной улыбки. Узкая юбка, сшитая по последней моде, соблазнительно прилегала к бедрам.

— Ты уверен, что чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы позавтракать?

— Вполне. Я умираю с голоду.

Она хлопнула в ладоши, и на пороге тут же появилась горничная с подносом. Поставив его, она быстро присела в реверансе и удалилась.

Чай ему налила жена.

— Как твоя рука?

— Болит.

— А голова?

— Тоже болит, но уже не так сильно. — Он с жадностью выпил чашку чаю, не забыв пролить несколько капель на халат. — Ты знаешь, что со мной случилось? Я имею в виду, с рукой. Голова у меня всегда болит, если выпить слишком много виски.

— Вчера ты пил ром, — поправила Элиссанда. — И сказал, что тебя подстрелил кучер.

Как глупо! Об оружии вообще не следовало упоминать.

— Ты уверена? — задумчиво переспросил Вир. — Я не переношу ром.

Элиссанда налила чаю себе.

— Где ты был прошлой ночью? — с искренним интересом спросила она. — И почему задержался так поздно?

Итак, она пришла допросить его.

— Я не очень помню.

Неторопливо размешав сахар и сливки, она спросила:

— Не помнишь, как в тебя стреляли?

Так не пойдет. Он значительно лучше себя чувствует в нападении.

— Тебе-то уж точно должно быть известно, какой пагубный эффект оказывает неумеренное употребление алкогольных напитков на память.

— Извини?

— Ты хорошо помнишь нашу первую брачную ночь?

Леди Вир перестала болтать ложкой в чашке.

— Конечно, я помню... кое-что.

— Тогда ты мне сказала, что с моих губ капает пчелиный воск. Никто и никогда не говорил, что с моих губ капает пчелиный воск.

Маркиз не мог не отдать должное леди Вир. Она поднесла к губам чашку и сделала несколько глотков, даже не поперхнувшись.

— Ты имеешь в виду сотовый мед?

— Что?

— Сотовый мед, а не пчелиный воск.

— Ну да, я так и сказал — сотовый мед. Еще ты сказала, что под моим языком молоко и мед, а моя одежда благоухает, как... черт, забыл. Синай? Сирия? Дамаск? Ну ведь точно что-то восточное.

— Ливан.

— Ну и конечно, когда я раздел тебя, — он с явным удовлетворением вздохнул, — твое тело оказалось даже лучше, чем у той женщины на картине Делакруа, украденной твоим отцом. Как ты думаешь, может быть, ты будешь позировать в таком же виде для Фредди? Конечно, это будет не миниатюра, а изображение в натуральную величину, на этом я буду настаивать. А потом мы сможем повесить картину в гостиной.

— Это будет граничить с публичной непристойностью.

Ее улыбка мало-помалу приобрела столь хорошо знакомое ему великолепие. Прекрасно. Значит, он двигается в правильном направлении.

— Брось! Это будет даже забавно — показать тебя моим друзьям. У них же слюнки потекут. — И Вир взглянул на нее затуманенными глазами.

— Ну что ты, Пенни. — Маркиз мог бы поклясться, что голос его супруги почти не изменился. Разве что стал чуточку напряженнее. — Не стоит хвастаться перед друзьями своей удачей.

Посчитав, что дело сделано, Вир с аппетитом съел четыре тоста. Когда она покончил с едой, Элиссанда сказала:

— Доктор Нидхам велел поменять повязку во второй половине дня и еще раз — перед сном. Так что сейчас самое время.

Маркиз засучил рукав халата. Элиссанда осмотрела рану и быстро сменила повязку. Он как раз собрался вернуть рукав на место, когда она спросила, указав на маленькие полукруглые отметины над локтем:

— Что это?

— Похоже, следы от ногтей.

— А что, кучер еще и хватал тебя руками?

— Хм, вряд ли. Это больше похоже на отметины, оставленные женщиной. В порыве страсти она хватает мужчину за руки и вонзает ногти в его плоть. Красиво звучит, правда? — Он улыбнулся и подмигнул: — Похоже, леди Вир, вы воспользовались моим беспамятством.

Элиссанда покраснела.

— Вы сами этого захотели, сэр.

— Да? Странно. Ведь я вполне мог оскандалиться. Знаешь, когда человек сильно пьян, у него часто не встает. А бывает и наоборот. Он никак не может кончить.

Физиономия Элиссанды из розовой стала пунцовой.

— У тебя не было ни одной из этих проблем.

Вир гордо завертел головой:

— Все благодаря твоему очарованию, дорогая. Но, хочу заметить, если мы будем продолжать в том же духе, наша семья очень быстро увеличится.

Эта мысль, мягко говоря, не приводила его в восторг.

— Ты хочешь, чтобы нас стало больше? — поинтересовалась Элиссанда.

— Конечно, какой мужчина этого не хочет? Все мы должны выполнить свой долг перед Богом и страной, — ответил маркиз, бегло просматривая почту, которая лежала на подносе с чаем.

Когда он снова поднял глаза, на ее лице было очень странное выражение. Ничего подобного он еще не видел. Вир сразу встревожился, полагая, что чем-то себя выдал, но никак не мог понять, чем именно.

— Ой, смотри, Фредди приглашает нас сегодня на чай в «Савой». Пойдем?

—Да, — сказала Элиссанда и улыбнулась. Такой улыбки он тоже еще никогда не видел. — Конечно, пойдем.

С террасы в отеле «Савой» открывался великолепный вид на Темзу. Сразу за садом Отеля ввысь вздымалась «игла Клеопатры» [20] . По водной глади сновали суда и баржи. Небо, по лондонским меркам ясное, казалось Элиссанде грязным и неприветливым. Ей еще предстояло привыкнуть к загрязненному воздуху крупного города.

Лорд Фредерик пришел вместе с миссис Каналетто, подругой обоих братьев. Все они с детства привыкли называть друг друга по имени. Молодая женщина была на несколько лет старше Элиссанды, не обладала восторженным энтузиазмом мисс Кингсли, но была вполне дружелюбна и легка в общении.

— Вы уже были в театре, леди Вир? — поинтересовалась миссис Каналетто.

— Нет, боюсь, я пока не имела такого удовольствия.

— Тогда вы просто обязаны немедленно потребовать, чтобы Пенни повел вас на представление в театр «Савой».

Супруг Элиссанды посмотрел на миссис Каналетто, словно ожидая продолжения, потом сказал:

— Неужели будет только одна рекомендация, Анжелика? Ты обычно указываешь, как мы должны делать, абсолютно все.