Книга Шопоголик и сестра, страница 64 – Софи Кинселла

— Я англичанка, — объясняю я. — И я не потерялась. А плакала, потому что… — проглатываю вставший в горле ком, — мой брак разваливается. Я приехала просить помощи у сестры, а она мне отказала.

— У сестры? — недоверчиво переспрашивает женщина в зеленом шарфе. — А кто она?

— Она здесь живет. Джессика Бертрам.

Все умолкают. Покупательниц словно огрели молотком по голове. Растерянно оглядываюсь и вижу, что у Джима челюсть отвисла чуть ли не до пола.

— Так это ты — сестра Джессики? — растерянно произносит он.

— Да, я. Из Лондона.

Немая сцена продолжается. Никто не шевелится, все стоят с разинутыми ртами и глазеют на меня, как на инопланетянку.

— Да, мы с ней совсем разные, но… — начинаю я.

— А она говорила, что вы ненормальная, — бр якает Келли.

— Келли! — восклицает Джим. Я обвожу лица взглядом.

— Что? Что она говорила?!

— Ничего. — Джим предостерегающе глядит на дочь.

— Вся деревня знает, что Джесс ездила к своей сестре, — не обращая на отца ни малейшего внимания, объясняет Келли. — А когда вернулась, сказала, что вы сумасшедшая. Извини, папа, но это правда!

Мои щеки наливаются жарким румянцем.

— Я не сумасшедшая! — объясняю я. — Я нормальная! Просто… не такая, как Джесс. Мы разные. Ей нравятся камни, а мне… магазины.

Слушатели заинтересованы.

— А камнями, значит, не увлекаешься? — спрашивает женщина в зеленом шарфе.

— Вообще-то нет, — признаюсь я. — Мы… поссорились.

— Почему? — У Келли от любопытства только что уши не шевелятся.

— Нн-у… — я неловко ковыряю пол носком туфли, — я сказала Джесс, что изучать камни — самое скучное занятие в мире, в самый раз для нее.

Все хором ахают.

— Напрасно ты обидела Джесс, — качая головой, говорит покупательница в бежевом макинтоше. — Бедняжка так любит эти свои камушки.

— Джесс — славная девушка, — подхватывает седая, буравя меня суровым взглядом. — Работящая. Надежная. Такую сестру дай бог каждому.

— Да уж, лучше и не найдешь, — соглашается женщина в зеленом шарфе.

Под их пристальными взглядами я пытаюсь оправдаться:

— Но я же и приехала мириться. А она наотрез отказалась быть моей сестрой. Ума не приложу почему. Я так хотела подружиться с ней. Решила посвятить ей все выходные, а она от всего воротила нос. Все ей было не то и не так. В итоге мы крупно поссорились… я наговорила ей всякого…

— Какого? — живо уточняет Келли.

— Ну… — я потираю нос, — что она скупая нудная корова…

Все опять громко ахают. Келли аж бледнеет от ужаса и уже поднимает руку — будто хочет меня остановить, но я не желаю молчать. Мне надо выговориться. Раз уж начала, то выскажу все, что наболело.

— И что такой скупердяйки, как она, я в жизни не встречала, — продолжаю я, а страх на лицах слушателей только разжигает мой праведный гнев. — Что у нее вообще нет вкуса и отключен режим отдыха…

Я осекаюсь, но на этот раз все молчат. Словно оцепенели.

Только теперь я вдруг отчетливо слышу тоненький звон. И вспоминаю, что он звучит уже несколько секунд. Медленно-медленно я оборачиваюсь.

И вмиг холодею.

В дверях стоит бледная как смерть Джесс.

— Джесс! — вскрикиваю я. — Господи, Джесс! Я не… я хотела… я просто объясняла…

— Я услышала, что ты здесь, — перебивает она таким тоном, точно каждое слово дается ей с трудом, — и зашла убедиться, что у тебя все в порядке. И предложить переночевать у меня. Но теперь… передумала. — Она смотрит мне прямо в глаза. — Бекки, я знала, что ты избалованная пустышка. Но даже не подозревала, какая ты двуличная дрянь.

Она поворачивается и уходит, с силой стукнув дверью.

Келли вся красная, у Джима перекошено лицо. Всех присутствующих явно корежит от неловкости.

Наконец женщина в зеленом шарфе складывает руки на груди.

— Похоже, опростоволосилась ты, милочка.

Я в полнейшем шоке.

Приехала мириться с Джесс — и только все окончательно испортила.

— Вот, детка, — Джим ставит передо мной еще одну кружку чая, — с тремя ложками сахара.

Все три покупательницы тоже пьют чай, Джим даже предложил нам кекс. Почему-то мне кажется, что от меня ждут новых зрелищ.

— Я не двуличная дрянь, — в отчаянии бормочу я, глотая чай. — Честное слово, я хорошая! Я приехала наводить мосты! Да, я поняла, что мы с Джесс разные. Но мне хотелось поучиться у нее. Я думала, она поможет спасти мой брак…

Слушательницы снова потрясены.

— Так у нее и с мужем нелады? — спрашивает у Джима женщина в зеленом шарфе и прищелкивает языком. — Господи помилуй!

— Пришла беда — отворяй ворота, — мрачно пророчит седая. — Сбежал небось с какой-нибудь красотулей.

Джим косится на меня, потом придвигается поближе к женщинам и понижает голос:

— Кажется, уехал на Кипр с каким-то Натаном.

Глаза у седой чуть не выскакивают из орбит.

— А-а… Все ясно.

— И что ты теперь будешь делать, Бекки? — спрашивает Келли, кусая губы.

«Поезжай домой, — мелькает у меня в голове. — Хватит уже».

Но перед глазами стоит бледное лицо Джесс, в сердце засела заноза. Я-то знаю, что значит столкнуться с настоящей дрянью. Сама таких повидала сколько угодно. Мне сразу вспоминается длинноногая стерва Алисия — самая зловредная и подлая гадина в мире.

Если сестра считает меня такой же, это невыносимо.

— Я должна извиниться перед Джесс, — объявляю я, вскинув голову. — Да, мы вряд ли станем подругами. Но я не могу уехать, зная, что она меня ненавидит. — Отпиваю обжигающего чая и спрашиваю: — Где-нибудь здесь можно поселиться на время?

— Эди сдает комнаты, — сообщает Джим, указывая на женщину в шарфе. — У тебя сейчас все занято, Эди?

Эди лезет в объемистую бурую кошелку, достает записную книжку и сверяется с ней.

— Повезло тебе, — наконец говорит она. — Лучшая комната на одного как раз свободна.

— Эди о тебе позаботится, — обещает Джим так ласково, что меня снова тянет расплакаться.

— Можно снять ее на день? — спрашиваю я, вытирая глаза. — Спасибо вам большое.

Странно, почему я до сих пор не замечала, из какой симпатичной кружки пью? Она глиняная, голубая, с белой надписью «Скалли».

— Какая прелесть, — говорю я. — Эти кружки у вас продаются?

— Вон они, на дальней полке. — Джим усмехается.