Онлайн книга «Жертвенный агнец»
|
— Осел безродный, сам не знает, немец он или лягушатник, паленое бургундское продает, макака шварцвальдская! Они снова набирали скорость. — Ненавижу этот юг! Диалект идиотский, словно им только что рожу начистили. — Господин Хафнер, — кротко поинтересовалась Ильдирим. — Собственно говоря, что вам нравится? Север вы не терпите, юг тоже. — Гейдельберг, — ответил Хафнер. — И Вейнгейм, хотя там в общем-то хуже. Нет такой реки, как у нас. Впрочем, Турция мне тоже нравится. — Неужели? — Нет, честно, я как-то был в Анталии, классно. Ильдирим кивнула: — Конечно, небось, «все включено», еда и напитки без ограничений… — Не из-за этого, — запротестовал Хафнер. — Культура, понимаешь, уникальная! Они встретились днем на Берггеймерштрассе. Тойера не покидало ощущение, что он должен чуточку разнообразить жизнь своей группы. К тому же неизвестно, когда приедут трое путешественников. — В данный момент Хафнер не может ничего пить, — заметил Лейдиг. — Значит, сейчас он наверняка даст прикурить любому гонщику, даже Шумахеру. Горе-шофер… — Шофер, — повторил Тойер со странным волнением. Потом надолго замолчал. «Тюрма не так плох. Мыть скор помош, знать от паста. Паста обещать». — Штерн, может, ты… Вчера Хафнеру вместо «пастора» послышалось «паста». Лейдиг… Помните? — Нет, — с отчаяньем ответил Лейдиг. — А что тут такого? — Кто знает? — пробормотал он. — Мне… Зуберович мне плел про какую-то пасту… Во всяком случае, я услышал тогда слово «паста»… Штерн, сходи еще разок к нему и проверь, ладно? — Что проверить? О чем речь?… Ах да, не пастора ли он имел в виду… Ярость, волнами исходившая от их водителя, помогала забыть ужас и тревоги минувшей ночи, пускай даже такое терапевтическое действие было обусловлено прежде всего временным отлучением Хафнера от никотина. Еще на подъезде к Ганноверу временный аскет посетовал, что из-за экстремального дискомфорта он постепенно утрачивает связь с реальностью и практически ничего уже не слышит, но все же надеется как-нибудь продержаться. Впрочем, столицу Нижней Саксонии они миновали на удивление гладко, без ядовитых комментариев, и вскоре выяснилось, почему. Бывший регбист не мог не уважить единственного серьезного соперника многих гейдельбергских клубов в Бундеслиге. При этом он называл этот вид спорта в полном соответствии с языковыми нормами Курпфальца — «рэ-эгби». Геттинген? — «Это пол-Гейдельберга и потому сносное местечко». Кассель? — «Дырка от бублика, более ничего». Гиссен? — «Не название, а смех». Вернулся Штерн. — Попали в яблочко. Пастор Отто Денцлингер опекает семейство добровольно. Они его боготворят, и когда Адмир признался в своих поджогах, его отец сразу обратился к пастору. Дальше еще интересней. Пастор не сказал парню — явись с повинной в полицию, а замял это дело… Мол, больше так не делай. А если все-таки поймают, велел во всем признаться сразу, тогда много не дадут… Зуберович рассказал об этом довольно точно — хотя, по-моему, он не помнит даже свою прежнюю профессию. Неужели у него мозги совсем отказывают? — Значит, одного мы вычислили, — буркнул Тойер, но было ли это так? В порядке исключения? На фоне беспробудного мрака? Франкфурт, «бетонные хари, сплошные бонзы…» Хафнер устал. Возможно, он не заснул за рулем лишь потому, что все время думал о куреве и, естественно, о выпивке тоже. Гейдельберг. Полицейский тотчас расслабился. С улыбкой посмотрел на часы: — Супер! Всего лишь двадцать минут двенадцатого, и я все это время не курил. Шесть евро сэкономил. Чокнуться можно! Тут Ильдирим поняла, что вся группа ждала их в ее квартире. — Устроили тут, понимаешь, штаб, — устало улыбнулась она. — А ведь прежде это была моя тихая квартира. Ослиное племя. — Ясное дело, — засмеялся Хафнер. — Сочувствую. У вас найдется там выпить? Наконец-то дома. Хафнер обнял ее, потом и Бабетту. — Что вам показалось опасней, минувшая ночь или дорога? — поинтересовался Лейдиг и пригубил сок из стаканчика. — Не зли меня, сейчас это чревато… — Хафнер уже плюхнулся на кухонный табурет и курил сигареты одну за другой; его повторяющиеся судорожные жесты напомнили прокурору заготовку для рисованного мультика. — В кладовке, в кладовке, сказала мне она! Вот и шнапс, родной мой! — пропел он через пару минут. — Жизнь продолжается. — Есть хотите? — ласково спросил Тойер. — Еще как! — подтвердила Бабетта. Неопытный глава семейства ничего не купил из еды, но хотя бы держал в памяти номер «пицца-сервиса». Ради такого случая он проявил щедрость: заказал большую пиццу и к ней шесть бутылок «кьянти». Перед поздней трапезой и во время нее они беседовали о балтийских островах, о мягкой, несравненной погоде на берегах дорогого их сердцу Неккара, о всевозможных начинках итальянской пиццы… Ведь Бабетте не все полагалось слышать и знать, без формализма тут никуда не деться. После нескольких кусочков девочка что-то пробормотала, повернувшись к Ильдирим. Та сказала: «Да, ладно, можешь не мыться, ты права…» — и девочка скрылась за дверью. Тойер ввел прокурора в курс событий. Периодически он видел молнии и боролся с легкой эрекцией — несмотря на всю усталость. Когда закрывал глаза, перед ними плясали трапециевидные пингвины. Тем не менее он сумел изложить все более или менее внятно. Ильдирим кивала, едва не падая в обморок от переутомления. — Значит, теперь Денцлингер. Лихо для старичка-пенсионера. Почему же вы не заводите на него дело? На лице Тойера появилась улыбка сожаления. — Потому что он, вероятно, был там! Я уверен, что все это время действовали двое. Один бы все это не сумел! А второй… — Нет… да… Кто его знает… — Тут прокурор снова нарушила свой запрет на курение. Ведь астма ушла на задний план сознания, далеко-далеко… — На Эре этот Зуберович мог проделать все по заказу Денцлингера, на Эре, — с новым рвением включился в дискуссию освежившийся Хафнер. — Ведь им наверняка можно управлять на расстоянии, как марсианским роботом… — Во-первых, — перебил его Тойер, — марсианские роботы крайне ненадежны в эксплуатации. Уж в этом я разбираюсь… — Ага. — Во-вторых, югослав не в той кондиции. У меня было время его разглядеть. Если датчане застукают такого на границе, они дадут ему шоколадку и отправят назад. В-третьих, он здесь. Штерн побывал у него сегодня днем. — Что будем делать? — спросила Ильдирим. — По-моему, надо спать. Раньше я всегда это делала по ночам. Тойер согласился с ней. Утро вечера мудренее. |