Книга Изгои, страница 42 – Маргарет Мерфи

– Ты особенно-то к пальто не привыкай, – сказал он сухо, – а то мне еще в нем на службу ехать надо.

Они прошли через турникет главного входа в фойе. Саймон продолжал возбужденно болтать без умолку. Рикмен заметил краем глаза Таню, идущую к лифтам. Услышав голос Саймона, она обернулась, а вслед за нею повернули головы два мальчика, шедшие рядом с ней. Старший был похож на мать – такой же овал лица и темно-каштановые волосы. Он был высокий, смуглый, держался с застенчивой самоуверенностью молодого итальянца. Младший мальчик был маленький, стройный, волосы – короче, чем на фотографиях, которые показывала ему Таня – были насыщенного каштанового цвета. Через все фойе Джефф не мог разглядеть цвет глаз мальчишки, но они были темными и настороженными. Смотреть на Фергюса было все равно, что смотреть на свое собственное отражение в двенадцать лет.

Фергюс неуклюже стоял немного в стороне от брата с матерью. «Вот и я был таким же, когда Саймон ушел от нас с мамой, – подумал Рикмен. – Неприкаянный храбрящийся пацан, старающийся держаться мужчиной». Саймон тоже их увидел и застыл, уставившись на мальчика.

Старший мальчик – Рикмен про себя назвал его Джефф-младший – поддерживал мать подруку, и они вдвоем поспешили к мужчинам. Фергюс остался стоять у лифта, недоверчивый и, наверно, чуть обиженный.

Таня взяла Рикмена за руку и легко чмокнула в щеку:

– Слава богу! – Затем она повернулась к мужу: – Саймон, мы тут чуть с ума не сошли от беспокойства. Ну что же ты делаешь?

Потеряв похожего на маленького Джеффа мальчика из поля зрения, Саймон тут же о нем забыл. Он сердито смотрел на Таню:

– Понятия не имею, зачем надо было вам сообщать.

– Ты пропал, мы волновались…

– Я не «пропал», – настаивал Саймон, – я точно знаю, где я был. Я ездил повидать брата. Но я не понимаю, что за дело…

– Папа? – Старший мальчик выступил вперед. Его голос дрожал от возбуждения.

Саймон безучастно посмотрел на него.

– Папа, это я, Джефф. – Было заметно, как он побледнел под загаром.

Саймон не отвечал, только пялился на мальчишку. Голова у него опять как-то нелепо задергалась.

Сердце Саймона колотилось. Его глаза метнулись на брата, стоящего рядом, затем на мальчика, который назвал его папой. «Это нечестно. Как только я начинаю соображать, меня тут же сбивают с толку, – думал он. – Слишком много нужно вспоминать. Слишком много».

– Думай! – сказал он уже вслух. – Просто думай! – И с силой хлопнул себя по лбу ладонью, пытаясь разогнать туман в мозгах.

Мальчик опасливо отступил назад. Таня положила руку на плечо сына:

– Это твой сын Джефф.

Саймон захныкал. Она упрашивала его вспомнить, а он не мог. Этот мальчик ничего для него не значил.

– Болван! – выкрикнул он, опять хлопнув себя по лбу.

Рикмен глянул на Таню, слегка покачав головой. Сейчас было не время, но Таня боролась с амнезией каждый день с момента аварии. Она была уверена, что если Саймон приложит усилия, то узнает своего сына.

– Постарайся, Саймон, – настаивала она. – Постарайся вспомнить.

Саймон дико смотрел на брата:

– Я стараюсь, Джефф. Честное слово! Но не могу.

Он чувствовал себя раздавленным этими бесконечными усилиями. Он измучился вспоминать, систематизировать то, что произошло с ним, и решать другую задачу: что же произошло у них с Джеффом?

– Болван, – повторил он шепотом.

– Нет, – возразил Рикмен. – Ты просто болен.

– Я попал в… – Нужное слово вновь ускользнуло от него. – … Машину? – закончил он, уже понимая, что ошибся, расстроенный и униженный тем, что не может вспомнить.

– В аварию, – подсказал Рикмен.

– В аварию, – радостно повторил Саймон и, хитро глядя на Таню, добавил: – В машине. – Возможно, она не заметила его ошибки.

– Да, – согласилась Таня. – В машине. Ты потерял память. Ты забыл… – Она сглотнула. – Ты забыл важные моменты своей жизни. Меня. Своих детей. Ты не хочешь поздороваться с Джеффом? – Она не смогла скрыть мольбы в голосе.

Саймон бросил взгляд на брата.

– Не со мной, – поправил Рикмен. – С твоим сыном.

Саймон медленно качал головой. «Это какой-то розыгрыш. Зачем они так со мной?» – думал он.

Он двинулся мимо жены и сына. Младший мальчик отступил в сторону, пропуская его, на лице застыло выражение ужаса. Что-то было в этом выражении, что остановило Саймона: «Это абсурд. Какой-то кошмар».

Саймон переводил взгляд с мальчика на Джеффа и снова на мальчика.

«Это Джефф. И это… Джефф. Как он может быть сразу и молодым, и старым? Как он может стоять и там, и здесь, прямо передо мной?»

Голова разболелась, и он почувствовал слабость. «Дыши, – приказал он себе. – Дыши глубже. Тебе это кажется. Как такое может быть?» Ему стало лучше, как только он объяснил себе это, и он улыбнулся.

Мальчик осторожно улыбнулся в ответ:

– Папа?

– Нет! – Он, опять запутавшись, затряс головой. Затем поднял палец, и мальчик вздрогнул. Хитрое выражение исказило лицо Саймона, сделав его неузнаваемым для жены и детей.

– Вы мне просто снитесь, – пробурчал он.

Пока Таня присматривала, как Саймона водворяют в отделение черепно-мозговых травм, Рикмен повел мальчиков завтракать в столовую для персонала.

Они молча выбрали блюда и так же молча отнесли их на стол.

– Ты выглядишь совсем как я в двенадцать лет, – сказал он Фергюсу, – поэтому твой папа растерялся.

– Вы хотите сказать, он потерял разум, – резко вставил Джефф. У него были материны темные глаза. – Это ведь очевидно? Но он… выздоровеет?

Рикмен смотрел через стол на мальчишек. Их оберегали, держали от этого подальше, рассказывая истории, в которые никто не верил с первого дня несчастного случая с их отцом. Настало время кому-то сказать им правду.

– Придет ли он в себя? Не знаю.

Мальчики переглянулись, отчего Рикмен, узнавая, вздрогнул: через стол сидят он и Саймон детьми, а впереди маячит очередная беда. Только ты и я, братишка. Только ты и я в целом мире.

Этот момент прошел. Фергюс сказал:

– По крайней мере, он честный.

– Ваша мать черпает в вас силы жить и терпеть, – продолжал Рикмен. – Она полагается на вас.

– Мы знаем, – ответил Джефф.

Рикмен заметил, что они обиделись, и в качестве извинения добавил:

– Конечно, вы это знаете.

Джефф чуть дольше задержал на нем свой взгляд. Потом, убедившись, что их не опекают, начал поддразнивать брата: