Книга Ночной садовник, страница 30 – Джордж Пелеканос

Молодой человек, неброско, но чисто одетый, вышел из «меркурия» и, оглядываясь по сторонам, направился к дому, одновременно разговаривая по мобильному. Он не видел мужчин в «импале» — машина была припаркована в тени. Когда он дошел до середины дорожки, зажегся предупреждающий свет, потом открылась калитка, забранная металлической решеткой, и, наконец, основная входная дверь. Мужчина вошел в дом.

— Ты это видел? — спросил Гаскинс.

— Никто эту дверь не открывал.

— Точно. Он позвонил, и она открылась сама. Автоматически.

— Я чувствую запах денег, больших денег, — пробормотал Брок.

— Погоди, не суетись.

Прошло почти полчаса. Когда входная дверь снова открылась, на пороге вместо мужчины, приехавшем на «Меркурии», появилась высокая женщина, с большой грудью и внушительным задом. В одной руке у нее была сумочка, в другой сотовый телефон.

— Ух ты, — произнес Брок.

— Мы здесь не за этим.

— Знаю, но черт возьми!

Они проследили, как она села в красную «солару», включила мотор и выехала с подъездной дорожки.

— И не говори мне, что нужно подождать, — сказал Брок. — Эта девка поможет нам войти в дом.

Гаскинс не возражал. Когда «солара» проезжала мимо, Брок повернул ключ зажигания. Он включил фары, развернул машину и, держась совсем рядом с габаритными огнями ее машины, поехал за женщиной в направлении 8-й улицы. Когда у перекрестка она сбавила скорость перед стоп-линией, Брок прибавил газу, обогнал «солару» и тут же резко подрезал. Брок выскочил из машины, на ходу вытаскивая «кольт». Женщина опустила стекло, и на парня обрушился целый поток ругательств, но он быстро подошел и нацелил оружие ей в лицо. Она не испугалась, лишь большие красивые карие глаза широко раскрылись от удивления.

— Как тебя зовут, детка?

— Шантель.

— Звучит по-французски. Так куда ты собралась, Шантель?

— Купить сигарет.

— В этом нет нужды. У меня есть сигареты.

— Вы хотите меня ограбить?

— Не тебя. Твоего парня.

— Тогда отпустите меня.

— Ты никуда не пойдешь, разве что обратно в этот дом. — Брок махнул стволом. — А теперь вылезай из машины.

— У вас нет причины говорить со мной в таком тоне.

— Пожалуйста… выкатывайся из этой долбаной машины.

Женщина заглушила мотор и вышла из автомобиля. Она протянула ключи Броку, а тот бросил их Гаскинсу, который, выбравшись из «шеви», шел к ним. В руках у него был моток клейкой ленты.

— Мой партнер отгонит твою машину обратно, — сказал Брок. — А ты поедешь со мной.

— Послушай, если ты собираешься меня убить, убей сразу. Не хочу, чтобы мне наматывали на голову эту пленку.

Брок улыбнулся:

— У меня такое чувство, что мы поладим.

Женщина окинула его оценивающим взглядом:

— Ты выглядишь чертовски привлекательным. Тебе кто-нибудь говорил это?

— Пару раз, — ответил Брок.

Попасть в дом оказалось легко. Шантель Ричардс позвонила своему дружку снаружи, и он впустил ее, нажав кнопку дистанционного управления. Томми Бродас вместе с «мулом», молодым человеком по имени Эдвард Риз, сидели в гостиной. Сначала открылась тяжелая металлическая решетка, потом со скрипом отворилась основная дверь, Шантель, Брок и Гаскинс вошли в дом.

Брок и Гаскинс с пистолетами наготове шли впереди. Томми Бродас сидел в большом кожаном кресле, держа стакан с плещущейся на дне янтарной жидкостью. В таком же кресле за овальным мраморным столиком напротив Бродаса сидел Эдвард Риз, одетый в белую с короткими рукавами спортивную рубашку навыпуск, свободные мешковатые джинсы и ботинки «Тимберленд». В его стакане плескался напиток такого же цвета. Никто не пошевелился. Гаскинс быстро обыскал их, но оружия у мужчин не было.

Рисуясь, Брок взглянул на Томми Бродаса и заявил, что это ограбление.

— Это и дураку ясно, — хмыкнул Бродас, недовольно поведя унизанными перстнями пальцами. Он раздраженно подвинулся, плотнее втискивая в кресло свою толстую задницу, висевшие на его груди цепочки слабо звякнули. — Но только ничего ценного у меня нет, ясно?

Брок поднял пистолет. Шантель Ричардс спряталась за его спину. Он выстрелил в богато украшенное позолоченными листьями зеркало, висевшее над камином. Стекло, взорвавшись мелкими брызгами, разлетелось по комнате.

— Сейчас стало еще меньше, — сказал Брок.

Они все ждали, пока стихнет звон в ушах и рассеется дым от выстрела. Комната была щедро обставлена мебелью с Висконсин-авеню и статуэтками обнаженных нимф. Плазменный телевизор, самый большой из тех, что выпускала фирма «Панасоник», стоял на подставке из стекла и металла и занимал большую часть одной из стен. Книжный шкаф с томами в кожаных переплетах на полках закрывал другую стену. Посередине шкафа имелась ниша, в которой был установлен довольно большой, с подсветкой, аквариум с яркими тропическими рыбками. Над аквариумом оставалось еще около фута свободного пространства.

— Свяжи их, — скомандовал Брок.

Гаскинс передал Броку свой пистолет. Брок засунул его за пояс, держа Бродаса на мушке своего «кольта».

Пока Гаскинс связывал Бродаса и Риза клейкой лентой, Брок подошел к бару, расположенному рядом с телевизором. На полке стояло несколько бутылок, в том числе «Реми Хо» и «Мартель Кордон Блю». На отдельной полочке ниже стояли бутылки «Курвуазье» и «Хеннесси».

Брок нашел стакан и налил пару дюймов «Реми».

— Это же «Хо», — произнес Бродас, впервые он выглядел встревоженным.

— Поэтому я и собираюсь выпить немного, — ответил Брок.

— Я хочу сказать, что для тебя нет разницы, так зачем же пить коньяк стоимостью сто пятьдесят долларов за бутылку.

— Считаешь, что я не смогу почувствовать разницу?

— Ублюдок, — сказал Эдвард Риз с улыбкой.

Брок посмотрел на него, но улыбаться Риз не перестал.

— Заклей этому парню рот, — велел Брок.

Гаскинс молча выполнил приказание и сделал шаг назад. Брок отхлебнул коньяка и покрутил его на языке, стараясь полнее раскрыть вкус напитка.

— Прекрасный, — с видом знатока сказал Брок. — Не хочешь глоток?

— Нет, — Гаскинс отрицательно мотнул головой.

Брок достал из-за пояса «Глок» и передал его Гаскинсу.

— Ладно, — сказал Брок. — Где твой тайник, толстяк?

— Мой тайник?

— Только деньги. Наркотики мне не нужны.

— Сказал же, что у меня ничего нет.

— Смотри, это «пушка». Если ты сейчас же не заговоришь, мне придется снова ею воспользоваться.