Онлайн книга «Метроленд»
|
– Да-да, – говорила Алиса. – Это его ты толкнул. Там, на станции. Как тесен мир! Точно. Это он. – Это он, – словно эхо, отозвался мужчина. Папка выпала у него из рук, и мокрые листы ватмана разлетелись, но пальцы продолжали сжимать тот самый рисунок. Мужчина повернулся всем телом – как робот из «Звездных войн» – и, сказав что-то, пошел обратно. – Что он сказал? Я не расслышала, – спросила Алиса. Денис и сам не был уверен, что правильно понял слова мужчины. Но если он все-таки правильно его понял, то это было настолько ужасно, что он отказывался верить. – Кажется… Кажется, что-то вроде… – он пожал плечами, – «Я убью его». Гарин едва ли отдавал себе отчет в том, что делает. Все вокруг задрожало и поплыло, а блаженное ощущение твердой опоры под ногами исчезло без следа. Он не замечал, что по-прежнему держит в руках ватман. Он смотрел куда-то между руками, сквозь и за бумагу, но их улыбающиеся лица намертво отпечатались на сетчатке. Даже если бы он закрыл сейчас глаза, он все равно видел бы их. Размеренные шаги по бетону гулким эхом отдавались в ушах. Из глубин подсознания одна за другой всплывали различные картинки. Лицо Ирины, когда они в последний раз (это было так давно, что он и не мог вспомнить, когда именно) занимались сексом. – Ты все делаешь не так, – со злобой и брезгливостью говорит она. Утро. Восемь утра. Начало девятого. Он ждет Ксюшу, и наконец она выходит из подъезда. – Выслушивала подробные инструкции от маман. Сегодня она познакомит меня со своим сказочным принцем… – Как я должна его называть? «Новым папой»? Его ироничный ответ, сейчас казавшийся не лишенным некоторого смысла. Более того, почти пророческим. – Если ничего не путаю, папа у тебя один – это я. Хотя… Надо уточнить у мамы. Она наверняка знает лучше. «Она, сука, знает лучше! Она ЗНАЕТ!» «Он ее трахал! Трахал!!! И она наверняка не кривила рот, наоборот, она кричала от удовольствия! Тварь!» Еще одна картинка, яркая до боли. Момент удара. Все летит к чертям. Люди валятся друг на друга, а он думает только об одном: где Ксюша? Что с ней? Не задавят ли ее в этой свалке из человеческих тел? – Что за плебейская привычка – пить растворимый кофе? – Что за плебейская привычка? Что за блядская привычка – раздвигать ноги перед первым встречным?! Ватман в его руках лопнул. Гарин судорожно шевелил пальцами, сминая обрывки бумаги. В правом кулаке он комкал лицо Ирины, а в левой – его. Этого самого… этого. Гарин и не заметил, как ускорил шаги. Хвостовой вагон. Испуганное лицо толстяка. Дрожащий свет факела. – Я – первый! – говорит мужчина со сломанной ногой, и Гарин уступает. – Ты – первый?! Это мы сейчас посмотрим. «Вот оно что! Он дважды назвал меня Гариным, а я почему-то не придал этому значения. Оказывается, он меня знает. Ну да, конечно, знает». Это было так нечестно… Так подло, что он едва не задохнулся от обиды. Одно дело – открытая борьба, и совсем другое – удары, нанесенные исподтишка, со спины. «Как они, наверное, смеялись надо мной. Смеялись, да? Ну ничего. Он первым прыгнул в тоннель, а я последним посмеюсь. Никто не против такого расклада?» Незнакомец сидит рядом с Ксюшей. – Похожа на маму? – спрашивает он. – Я тоже похож на маму. Мы все похожи на маму, – режет Гарин. – Ну-у-у в общем, да, – соглашается незнакомец. – И на папу тоже. «На папу? Уж не хочешь ли ты сказать?…» Гарин разжал руки. Комки смятого ватмана упали на бетонный пол. Он сплел пальцы и с наслаждением хрустнул ими. Это было непередаваемое, почти сладострастное ощущение – готовить кулаки для самой примитивной и честной работы. Он почувствовал, как все тело задрожало, и в штанах что-то напряглось. Гарин даже подумал, что еще немного – и он кончит, настолько велико было возбуждение. Последняя картинка, самая выпуклая и яркая. Лицо мужчины, наполовину скрытое водой. Гарин прыгает из разбитого окна в черный тоннель и подставляет свою спину, позволяя несчастному дышать. «Несчастному?» Картинка дрожит, и на нее наслаивается другая. Два голых тела – мужское и женское – ударяющиеся и отталкивающиеся друг от друга. Два тела… ЭТОТ – на Ирине. ЭТОТ – у него на спине. ЭТОТ переворачивает Ирину и пристраивается сзади. ЭТОТ – на его спине. ЭТОТ на Ирине! ЭТОТ – на его спине!!! ЭТОТ на Ирине ЭТОТ – на его спине… Больше Гарин не видит ничего. Глаза его застилает дрожащая пелена: от обиды и осознания того, что все могло быть гораздо проще, если бы он не прыгнул в тоннель, а оставил его там, под водой. «Значит, надо исправить эту ошибку! Еще не поздно все исправить! Здесь полно трупов, и если одним станет больше…» Он плачет, но ничуть не стесняется своих слез. Он бежит и видит перед собой только одно: побелевшее лицо этого. Но он остается на месте, и в его глазах Гарин читает понимание. «Ну что же? Тем лучше!» Гарин подбегает и врубается в него. Дежурный по спецобъекту ходил перед пультом, ловя каждый звук. Десять минут назад с центрального поступила команда: «Готовить к запуску!» Голос дежурного по метрополитену немного дрожал, но тем не менее команда была четкой и ясной: «Готовить к запуску!» Дежурный по спецобъекту положил трубку и посмотрел на инструкцию, хотя давно уже знал ее наизусть. «Первое – сообщить диспетчеру Мосэнерго о подключении потребителя. Второе – проинструктировать механиков о соблюдении техники безопасности. Третье – лично проверить техническое состояние спецобъекта и его готовность. Четвертое – включить электродвигатели первой очереди и проконтролировать их выход на рабочий режим. Пятое…» Было еще шестое, седьмое, восьмое и так далее, вплоть до шестнадцатого пункта. Соблюдение многих из них было чистой формальностью – спецобъект всегда находился в идеальном техническом состоянии. Дежурный спустился по металлической лестнице, уходящей вниз на глубину, равную пяти этажам. В первый год работы эта лестница казалась ему чрезвычайно хлипкой и ненадежной. Поручни из труб, отполированных множеством мозолистых рук до такой степени, что в них можно было смотреться, как в маленькое кривое зеркало. Ступеньки, сваренные из четырех прутьев; сквозь промежутки между ними проглядывала бездна. Настилы между пролетами из кусков тонкого рифленого железа. Все это пугало. Но, как оказалось позже, ко всему можно привыкнуть. |