Онлайн книга «Секреты Лос-Анджелеса»
Новые линии – прямые, гнутые, изломанные. Целый лабиринт на листке бумаги. И добрая половина тропинок ведет к слову «шантаж». За пределами лабиринта: Дадли Смит старается повесить дело на черных. Слухи: Тад Грин уходит в мае. Новым шефом детективов станет тот, кто раскроет дело «Ночной совы» – он или Смит. Если Уайт вернется, то, скорее всего, по приказу Дадли, как его лазутчик. Входит Клекнер: – Сэр, эта Мерц не желает сотрудничать. Сообщила только, что действительно живет под именем Шерон Костенца и платит штрафы и залоги за людей Пэтчетта, арестованных по сторонним обвинениям. За дела Пэтчетта никого никогда не арестовывали – это-то мы и сами знаем. Никого из журналов не опознала, о вымогательстве молчит. О «Ночной сове» ничего не знает – и тут я ей верю. – Отпусти ее. Пусть бежит к Пэтчетту и вгонит его в панику. А как дела у Дуэйна с Авой Гарднер? Клекнер протягивает ему лист бумаги. – Отлично. Вот основные пункты, а весь допрос педиком записан на пленку. – Хорошо. Теперь подготовь мне Йоркина. Угости его пивком и поболтай по душам. Клекнер ухмыляется и выходит. Эд читает записку Фиска. Свидетельница Пола Браун, 25/3/58. 1. Свидетельница сообщила имена многих лиц мужского и женского пола, работавших на П. П. в качестве проституток по вызову (список представлю отдельным документом, также в магнитофонной записи). 2. Натурщиков на фото опознать не может (кажется, говорит правду). 3. Относительно вымогательства заявила следующее: П. П. предлагал своим проституткам выпытывать у клиентов детали их личной жизни и за это поощрял материально. При вызове проституток на дом к клиенту П. П. требовал, чтобы они оставляли открытыми двери/окна для последующего создания компрометирующих фотографий. Кроме того, пору-чад проституткам снимать восковые слепки с замков в домах некоторых богатых клиентов. Проститутки-мужчины шантажировали женатых клиентов-гомосексуалистов, П. П. получал долю прибыли. 4. Некий знаменитый пластический хирург (очевидно, доктор Т. Лаке) по поручению П. П. и за его счет делал проституткам пластические операции, чтобы увеличить их сходство с кинозвездами. 5. Все проститутки прекращали работу после 30 лет – твердое правило П. П. 6. О «Ночной сове» ничего не сообщила, реакции на вопросы не было – судя по всему, ничего не знает. Ничего себе! Целое предприятие по шантажу клиентов. Эд включает микрофоны, проверяет односторонние зеркала. Фиск беседует с фальшивой Авой. Клекнер угошает Йоркина пивом. Терри Лаке листает журнал, Джерри Гейслер попыхивает сигарой. Лоррейн Мальвази одна, камера в клубах дыма. Поразительно – в самом деле одно лицо с Ритой Хейворт, да еще и прическа из «Гильды»! Эд входит в камеру. Рита – Лоррейн вскакивает, но тут же садится, вытаскивает новую сигарету. Эд протягивает ей записку Фиска. – Мисс Мальвази, пожалуйста, прочтите это. Читает сосредоточенно, сжевывая с губ яркую помаду. – Ну и что? – Вы это подтверждаете или нет? – Я без адвоката ни слова не скажу. – В ближайшие семьдесят два часа адвокат вам не полагается. – Вы права не имеете так долго меня тут держать! «Пра-а-ава не имеете» – выговор нью-йоркских низов. – Здесь – не имеем. А в женской тюрьме – почему бы и нет? Лоррейн сильно, до крови, обкусывает ноготь. – Вы пра-а-ава такого не имеете! – еще как имею, милочка. Шерон Костенца здесь. У нас, и внести за тебя залог некому. Пирс Пэтчетт под наблюдением, а твоя подружка Ава раскололась и рассказала нам все, что здесь написано. Она заговорила первой и все, что от тебя требуется, – пролить свет на кое-какие детали. – Ничего я вам не скажу! – всхлипнув, заявляет Рита Хейворт. – Почему? – Ну, Пирс та-акой добрый, а я… Эд перебивает: – С Пирсом покончено. Линн Брэкен подача на него заявление. Сейчас она под нашей защитой. Я могу пойти за ответами к ней, а могу, чтобы не ходить далеко, расспросить тебя. – Но я не могу… – Сможешь, милочка. – Ну я не зна-аю… – Подумай хорошенько о том, что тебя ждет. Только по заявлению Полы Браун тебе можно предъявить десяток уголовных обвинений. Слыхала о лесбиянках в тюрьме? Не боишься? Молчит. – Боишься? И правильно делаешь. Но знаешь, страшнее всего надзирательницы. Такая работа не для нормальной женщины: идут туда уродины, природой обиженные садистки, которые всех женщин ненавидят, а молодых и красивых – особенно. Представляешь, каково придется в тюрьме такой красотке, как ты, да еще и похожей на кинозвезду? – Ладно, ладно, я все расскажу! Эд достает блокнот, пишет: «Хронология». Лоррейн: – Только Пирс не виноват, тот человек его заставил! – Какой человек? – Не знаю. Правда, честное слово, не знаю! Подчеркивает «хронологию». – Когда ты начала работать у Пэтчетта? – В двадцать один год. – В каком году? – В пятьдесят первом. – Терри Лаке сделан тебе пластическую операцию? – Да, чтобы я стана еще красивее! – Так, понятно. А что это за человек, о котором ты сейчас говорила? – Да не зна-а-аю я! Как же я могу сказать, если не зна-а-аю! – Хорошо-хорошо, успокойся. Итак, ты подтверждаешь заявление Полы Браун и утверждаешь, что в занятия вымогательством Пирса Пэтчетта втянул некий человек, имя которого тебе неизвестно. Так? Лоррейн закуривает очередную сигарету. – «Вымогательство» – это типа шантаж? Ну да, так. – Когда, Лоррейн? Когда это началось? Она начинает считать на пальцах. – Пять лет назад. В мае. «Хронология» подчеркнута уже двумя жирными линиями. – В мае пятьдесят третьего года? – Ну да. Я хорошо помню, у меня как раз тогда отец помер. Пирс нас всех собрал и объяснил, чго мы должны делать. Еще сказал, что ему самому это не по душе, но тот человек взял его… ну, вы понимаете за что. А что за человек, он не сказал. Я думаю, никто из наших гоже не знает. Хронология – через месяц после «Ночной совы». – А теперь подумай, Лоррейн. Помнишь бойню в «Ночной сове»? – Чего? А, это когда кого-то застрелили? |