Онлайн книга «Недетские игры»
|
– А ты в стороне? – Ну как я могу быть в стороне, когда такое рядом? Я к ней повнимательнее присмотрюсь. – Спасибо. – Пожалуйста. Чаю хочешь? И бутерброды еще есть. – Чаю? Да, хочу. Кожурина встала из-за стола. Проходя мимо Стаса, сидевшего на стуле посреди кабинета, недоуменно остановилась: – Слушай, ты грязный какой-то. Упал, что ли? И кровь на шее… Стас потер запекшуюся царапину. – Не трогай, я сейчас обработаю. – Кожурина достала из шкафа аптечку, нашла вату, перекись водорода, пластырь. – Где тебя так угораздило? – На Гороховой. Там меня сегодня взорвать пытались. – Вон оно что… Это кто так постарался? Уж не тот ли взрывник? – Тот самый. – Следствие по этому делу, между прочим, я веду. Не хочешь поделиться информацией? – Сама говоришь, нужны только факты. А у нас пока одни домыслы. Кожурина обработала рану, заклеила пластырем. Все это время Стас сидел спокойно, но как только она закончила, он взял ее за руку и прижал ладонь к своему лицу. Они замерли. Громко щелкнул, выключаясь, электрический чайник. Кожурина вздрогнула, освободила руку. Ничего не говоря, отошла от Стаса и, убрав аптечку, занялась чаем. В машине, по дороге к дому Александры, Роман говорил Егорову: – Если за этой дурой выставимся, попадем под раздачу: слежка за прокурорским работником. Плюс Паша Арнаутов. Он тоже не лох. – Лох, не лох – а пашет девку Серегиного убийцы. – Ты ему это докажи. – Бесполезно. Влюбленные глухи, слепы… – И туповаты, – подхватил Шилов. – А ведь это идея! – В смысле? Не отвечая, Роман достал телефон и набрал номера Стаса: – Ты еще в прокуратуре? Слушай, спроси у Кожуриной координаты Лютого, она же его дело ведет… Да нет, нам Паша срочно нужен, а он у Лютого кантуется. Я перезвоню через минуту. – Ты уверен в своей правоте? – спросил Егоров. – Какая, на хрен, уверенность? Просто делаю, что могу. Есть идеи получше? – Подтянем Фрола, Сапожникова, сядем в засаду. – На полноценную засаду нас не хватит. Волчара крученый, вон он как Стаса отбрил. Ничего, Сергеич в Москву скатает, пробьет нам подмогу. – Ты в нее веришь, в подмогу? – Я на это надеюсь. – Шилов нажал кнопку повторного набора номера. – Стас, ну как? Говори, я запомню. Так, так… Какая квартира? Спасибо! – Обиделся на меня тогда? – Я тебя тогда не понял. – А сейчас? – И сейчас не понимаю. – Испугалась я, Стас. Просто испугалась. – Чего? – Обмануться страшно. В себе… В тебе. – А одной быть не страшно? – Одной тошно. Это легче. – Черт, забыл у него про Панову спросить. – Шилов снова нажал кнопку повтора. Скрябин не отвечал. – Им сейчас не до нас, – глядя в окно, сказал Егоров. – Почему? – Потому, Ром, потому. Все давно это заметили, один ты не видишь. Потому что ни о чем, кроме работы, не думаешь. Когда они в Нижний Тагил в командировку летали, между ними искра проскочила. Ты обратил внимание, что Стас изменился? – Он же вернулся раньше нее. Чего они тогда прилетели не вместе? – Не все так просто бывает. – Ну, не знаю… – То-то и оно. Шилов покосился на Егорова. Хотелось сказать что-нибудь очень язвительное, вроде: «Конечно, ты в тюрьме всю жизнь просидел, привык людей под микроскопом разглядывать – вот и замечаешь то, чего никто увидеть не может. А что не можешь заметить – придумываешь. Какая искра? Кожурина с Арнаутовым седьмой год то сходится, то расходится – и так постоянно. А Стас до сих пор о семейной жизни не может без содрогания вспоминать, и серьезные отношения ему сейчас нужны, как парашют водолазу». Сказать хотелось, но он промолчал. А там и приехали… Вызвав Пашу для разговора на лестницу, Шилов энергично спросил: – Ты мне руку жал? Значит, меня уважаешь. – Ну… – Лаконичен, как спартанец. И задание тебе будет спартанское. – Роман Георгиевич, я вас уважаю, но задачи мне мое начальство ставит. – Сашу убить могут. Через двадцать минут они были у ее дома. В квартире был включен свет, работал телевизор. – Не спит, – сказал Шилов. – Ну что, Паша, вперед? – Вы так и не сказали, кто он такой. Она же недавно в следствии, никому насолить не успела. – Паша, я тебе клянусь: я все тебе расскажу, но не сейчас. Нет у нас сил ее прикрывать, понимаешь? И ей нельзя ничего говорить. Так что вся надежда на тебя. – Да она меня еще ни разу к себе не пускала. – Потому что раньше у тебя цели были легкомысленные. А теперь ты ее охранять должен. Это уже не баловство, а дело. А дело замаскируешь баловством. – Вот про баловство не надо, – Паша тяжело взглянул исподлобья. – Извини, понимаю: чувства. Сам когда-то был молодым. – А если он сейчас там? – Ты же собровец, да и мы не сразу уедем, дождемся. Если все в порядке, дай нам знак: свет выключи и снова включи. Идет? – Идет. – И смотри, не проболтайся ей. – Да понял я! – Если он там, вали его сразу, борьбу не устраивай. Зверь страшный. – Придет – не уйдет… Через несколько минут свет в комнате погас и зажегся. Роман и Егоров переглянулись. – Ну что, Витя, полетели кассету для Громова переписывать? * * * Два гаишника вышли из леса. Прежде чем подойти к стоявшему на обочине патрульному «Форду», они отряхнулись и счистили грязь с саперных лопаток, которые у них были в руках. – Надо было ее глубже закапывать. – Ладно, я валежником закидал, зверье дожрет. – Ага, полковника уже дожрали. Часы не мог с него снять? Нас шеф так самих прикопает. – Да шеф без нас никуда! Что он, сам, что ли, будет?.. Я его сейчас, кстати, обрадую. – Инспектор достал телефон и набрал номер трубки Бажанова, который пыталась, но не смогла узнать Вика. Его напарник бросил в багажник лопатки. Потом достал с заднего сиденья пакет с тигренком. Сумку Вики они выпотрошили в лесу, проверяя, нет ли там чего-нибудь важного, а пакет не брали, и так рук не хватало, чтобы дотащить и девку, и ее барахло. |