Онлайн книга «Падение «Вавилона»»
|
Я позволил себе нарушить американскую традицию стандартного ответа. — У дяди, милая, — промямлил я, — сегодня — очень плохой день. И вчера был плохой. А завтра, надеюсь, будет еще хуже. — Ты разыгрываешь меня! — сморщив носик, рассмеялась она. Я невольно улыбнулся ей в ответ. Затем уселся в «беретту». И поехал в никуда большого города Нью— Йорка. 4.
Утром на обозначенном месте встречи в Бруклине я получил краткий инструктаж от Олега и, пристроившись в хвост его юркому спортивному «доджу», покатил в небольшой городок близлежащего штата Коннектикут. В семь часов утра мы запарковали свои машины на сонной улочке, застроенной одинаковыми двухэтажными коттеджами, и погрузились в ожидание… Машина Олега с затемненными стеклами, в которой находились еще двое неизвестных мне парней, стояла в сотне метров впереди моей, на противоположной стороне улицы, напротив домика, за которым велось наблюдение. Следуя инструкции, я выдавил на ладонь из тюбика, не имевшего никаких опознавательных надписей, тонирующий крем и, глядя в зеркальце заднего обзора, намазал им лицо, отчего моя кожа приобрела какой-то нездоровый желтоватый оттенок, затем напялил, сдвинув на лоб, выданную мне широкополую шляпу, приклеил рыжеватые усы и надел очки в роговой оправе с дымчатыми стеклами, напрочь изменив облик и в считанные минуты постарев лет на двадцать. — Двигатель не выключай, — донеслось предупреждение Олега из рации, лежавшей на пассажирском сиденье. — Понял. Я был опустошенно, чугунно спокоен. И в мыслях моих царила безразличная мертвая зыбь… После отъезда Ингред что-то во мне сломалось. Я даже не знал, что именно. Видимо, хрупкие крылышки какой-то неясной мечты о другой жизни, где мне было бы о ком заботиться, кого любить, а потому дорожить и собой — также желанным и необходимым. А сейчас я представлял собой механического человечка, действующего по заложенной в него программе сообразно приобретенным навыкам. Я не винил Ингред. Ни в чем. Ее выбор, в конце концов, был закономерен. Что мог дать ей я — бродяга с довольно-таки темным и глупым прошлым? И абсолютно неясным будущим. К тому же позорно изолгавшийся… Она, выросшая в благочинной немецкой семье, долго и упорно пробивавшаяся сквозь тернии своей престижной банковской карьеры, конечно, нуждалась в стабильности, покое и в том спутнике жизни, который хотя бы в общих чертах приближался к стереотипу процветающего западного обывателя. А тут я, Толя Подкопаев… солдатик российских конвойных войск… Ха-ха! — Толя… пошел! — проговорила рация. Я тронулся с места и, глядя, как уходит вверх жалюзи пристроенного к дому гаража, повернул в сторону его зева, откуда выкатывался темно-синий спортивный «мерседес». Нос моей простенькой «беретты» замер в метре от хромированной облицовки радиатора автомобиля состоятельных американцев. Несколько прихрамывая, чуть задрав правое плечо, я с очками сползшими на нос, призывно махая ладонью, перекошенно шагнул к «мерседесу», полностью, думаю, соответствуя надлежащему образу этакого нескладного хмыря-ботаника с физическим врожденным дефектом. Стекло водительской дверцы приоткрылось, и в образовавшийся проем высунулась мясистая пропитая рожа советского номенклатурного деятеля среднего звена. На роже читались: легкая похмельная мука. брезгливость ко мне, сирому. органическая готовность послать. возмущение. Последнее — из-за припаркованной на частном драйвэй «беретты», мешающей следованию сиятельного лимузина. — Простите великодушно, сэр, — рассыпался я в извинениях, — не ведаете ли, где здесь Пемброк-стрит? — Чего тебе? Какая стрит? Ай донт ноу [13] , убирай машину, хрен с горы… — What?.. [14] — приложив ладонь к уху, я придвинулся к морде поближе, зыркнув в салон «мерседеса». Кроме водителя, в нем никого не было, что меня весьма устраивало. — Get the fuck out here! — рявкнул бывший советский бюрократ любовно заученную, видимо, фразу — английский аналог близкого его сердцу выражения, на родном языке означавшего «пошел ты на…». И — потерял сознание. Ребром ладони, сжатой в кулак, я стукнул его в висок, распахнув дверь «мерседеса», рывком втиснулся в салон, откинув водителя на место пассажира, и подал машину назад, обратно в гараж. Олег в это время уже отруливал в сторону на моей «беретте», а парни, вышедшие из «доджа», неспешно направлялись составить компанию мне и трудно приходившему в чувство краснорожему. Я приспустил жалюзи и зажег в гараже свет. Один из парней, уперев хозяину дома пистолет в лоб, звонко передернул затвор. Прием, приводящий психику жертвы в большое смятение эхом долгого лязга железа в ушах и ожиданием обжигающего выстрела. — Кто сейчас дома? — доверительным голосом осведомился парень. — Жена… Дочь… Они спят… — Будем вести себя тихо, да, дядя? — Д-да… Жалюзи, звякнув, опустились до пола — в гараж вошел Олег. Тоже в гриме, в черном парике, с контактными карими линзами на глазах, искусно слепленным шрамом на щеке и родинкой в крыле носа… Глазами указал парням на лестницу, ведущую из гаража в холл дома. Затем, ухватив краснорожего, чьи щеки, впрочем, приобрели синюшний оттенок, за ворот пальто, грубо выдернул его из машины и сбил подсечкой на кафельный пол. Тот слабо похрюкивал, налитыми ужасом глазами глядя на нас и сжавшись в комок. Всю его вельможную спесь как вихрем снесло. — Кого-нибудь сегодня ждешь? — тихо спросил Олег. — Н-нет… — Ну, давай поднимайся, пол холодный… — Он протянул жертве руку. — И пшел в дом… Кофе у тебя есть? — Что? — Кофе, говорю, есть? — Да… — Угостишь, не поскупишься? — Да пожалуйста! — выдохнул тот едва ли не с восторгом. — Да я… — Па-ашел! — Олег подтолкнул к лестнице тычком в спину его одеревеневшее от страха тело. Мы поднялись в дом, пройдя в гостиную. Там под надзором членов нашей боевой группы, сгорбленно сидя на стульях, томились две женщины с сонными и перепуганными лицами, в наспех накинутых на ночные рубашки халатиках — жена и дочь хозяина дома. — Садись, — указал Олег краснорожему на низкий диванчик, стоявший в гостиной. Тот хмуро повиновался. |