Книга Солдат по кличке Рекс, страница 56 – Борис Сопельняк

Тот привстал, но Галиулин с усилием нажал на его плечо.

— У вас задача посложнее — сохранить мост. Честно говоря, я до сих пор не верю в реальность этой затеи, но попробовать надо, разумеется, в том случае, если Крайс — действительно Крайс. На первый взгляд его план настолько наивен, что можно подумать, будто он рассчитан на дурачков. Но именно в этом его привлекательность! Короче говоря, несколько дней назад партизанские разведчики перехватили немецкую штабную машину с каким-то важным полковником. Этот оберет уверяет, что прибыл из ставки и выполняет личные поручения самого Гитлера. К сожалению, документов, подтверждающих его чрезвычайные полномочия, нет. Это усложняет дело. Но можно надеяться, что в суматохе отступления едва ли кто-нибудь станет требовать какие-то дополнительные документы «оберста из ставки». А его удостоверение личности действительно выдано в Берлине… Все это я рассказываю со слов начальника штаба отряда Собко — с ним вы скоро познакомитесь. Собко в Крайсе сомневается, поэтому какие-либо действия, как я уже говорил, возможны только после того, как Маралов убедится, что Крайс — это Крайс. А план этого немца прост: под видом «оберста из ставки» проникнуть на мост и устроить сверхпридирчивую инспекцию: как организована противовоздушная оборона, удобны ли предмостные сооружения, надежна ли охрана и, наконец, самое главное, хорошо ли отработана система уничтожения моста. Допустим, я подчеркиваю, допустим, это удастся. Но как эту систему вывести из строя? Крайс предлагает действовать по обстановке. Именно это мне больше всего не нравится. Что значит по обстановке? Перебить охрану? Пустое — вас там будет всего двое. Устроить что-то вроде учений, забраковать всю систему, потребовать ее переделки и тем самым выиграть время? Дохлый номер — система может быть в идеальном порядке.

— Ну и хорошо, — не удержался Виктор.

— Что — хорошо?

— Хорошо, что в идеальном порядке. Отличная идея! Не дурак он, этот Крайс, далеко не дурак.

— Я и не говорю, что дурак, — улыбнулся Галиулин.

— Связь у нас будет надежная? — азартно продолжал Виктор.

— Вполне.

— Тогда так, — коротким апперкотом ударил он по собственной ладони. — В тот момент, когда мы будем проверять сигнализацию, проводку и все такое прочее, надо устроить налет нашей авиации. Только самолеты прикажите вести асам: ни одна бомба не должна попасть в мост. Пусть поклюют берега, ну и, само собой, водичку, чтобы побольше фонтанов, брызг, шума, треска, дыма и огня.

— Молодец, Витька! — трахнул кулаком по столу Маралов. — Под этот «атас» можно орать, давать нелепые команды, одних послать туда, других — сюда, а тем временем вывести систему из строя.

— А что? — почесал переносицу Галиулин. — В этом что-то есть.

Ночь для переправы выдалась самая что ни на есть подходящая. Дождь как из ведра. Ураганный ветер так перемешал тучи с днепровской водой, что не понять, где небо, где река.

— Самое главное — видимость нулевая, — налегая на весла утлой лодчонки, радовался Собко. — Нас сейчас не в один телескоп не сыщешь.

— Она и для нас нулевая, — ворчал Маралов. — Смотри, не заведи к немцам.

— А они тут везде, — хохотнул Собко. — Представляете, какое безобразие: на правом берегу ни одного советского гарнизона.

— Весельчак, — пробурчал Маралов. — Где небо, где земля, куда плывем? Моряка бы сюда.

— А я и есть моряк, — методично взмахивая веслами, продолжал Собко. — Правда, без тельняшки, но моряк. Товарищ капитан, — крикнул он Громову, — рулите против ветра! Держите носом на волну, а то перевернет! Вот так, хорошо.

Некоторое время Собко молчал, выгребая против течения. Он видел, как присмирели офицеры, как стараются не показать страха перед разбушевавшейся стихией.

«А ведь храбрецы из храбрецов, герои, — размышлял он. — Что же будет с остальными, когда придет час форсировать Днепр? Да, видно, немало братьев-славян устелет дно реки».

Виктор сидел на корме и что есть мочи подгребал широким, как лопата, веслом. Ветер дул то слева, то справа, то в грудь, то в спину, волны захлестывали лодку через борт — и тогда Маралов хватал дырявое ведро и, проклиная все на свете, вычерпывал воду.

У самых ног хозяина лежал промокший и отяжелевший Рекс. Он тоскливо смотрел на мелькающее у носа ведро, прислушивался к незлобивой перебранке людей и время от времени вздрагивал всем телом, ощущая, какое тонкое и ненадежное дно лодки и как много под ним воды.

— Вроде что-то мелькнуло! — приподнялся Виктор.

— Смотрите внимательнее, — продолжал махать веслами Собко.

— Точно, — подтвердил Маралов. — Похоже на костер.

— Должно быть два, — тяжело дышал Собко.

— И Рекс забеспокоился. Не иначе чует дым, — сказал Виктор, заметив, что Рекс приподнял голову и потянул носом в сторону огня.

— Должно быть два костра! — стоял на своем Собко. — На расстоянии двадцати метров один от другого.

— А может, второй залило? — предположил Маралов. — Дождь-то вон какой.

— Я им покажу дождь! — сквозь зубы процедил Собко. — По мне, хоть конец света, а костры должны гореть! Да так, чтобы их было видно только с воды.

Прошла минута. Другая. Рекс опустил голову на лапы. Громов до боли в глазах вглядывался в белесую мглу. Маралов орудовал ведром. Собко махал веслами. Скрип уключин. Вой ветра. Яростные атаки волн. И вдруг совсем близко взметнулись два снопа огня!

— Догадались, черти, — довольно улыбнулся Собко. — Я же говорил: бензин в костер подливать нельзя — он сразу же выгорит. Надо подбрасывать пропитанную бензином солому. Товарищ капитан, — обратился он к Громову, — у вас есть фонарик с красным стеклом?

— Есть.

— Работает? А то могу дать свой.

— Сейчас проверю. — Виктор достал из кармана плоский немецкий фонарик. — Порядок, не промок.

— Тогда мигните три раза. Переждите десять секунд — в снова мигните, но уже два раза. Хорошо. Что на берегу?

— Погас один костер.

— Так и должно быть. Значит, прибыли по назначению, — повеселел Собко.

Когда лодка ткнулась в песок, ее тут же подхватили одетые в немецкие клеенчатые плащи люди и оттащили в кусты.

— С прибытием, — пожал всем руки заметно прихрамывающий человек. — Идти можете? Или передохнете?

— Далеко? — поинтересовался Виктор.

— Двенадцать километров.

— А сколько до рассвета?

— Час пятьдесят.

— Тогда надо идти. И порезвее!

Больше никто не сказал ни слова. Сперва шли в гору, потом огибали болото, перебрались через овраг и наконец углубились в лес.

— Все, теперь мы дома, — облегченно вздохнул Собко, показывая на землянки и шалаши. — Ласкаво просимо!