Онлайн книга «Марш обреченных»
|
– Господь тут ни при чем. Просто наплодилось в стране всякой мрази без меры… – Допиваю крепкий чай (мне предстоит сесть за руль), встав из-за стола, предлагаю: – Пошли, ребята, на воздух – покурим. – Ты что же, опять пристрастился, Палыч? – кивает Борька на сигарету. – Пристрастишься тут, – ворчит снайпер. – Ну, давайте, рассказывайте о главном. Чего вы там замыслили?.. Сидя на лавочке под черешней, я не вдаюсь в подробности знакомства с Барковым, а кратко и по существу говорю о цели приезда. – Эвон, чего удумали! Так, говорите, и я сгожусь? – с надеждой посматривает на нас товарищ. – Сгодишься – не то слово! – с жаром заверяет Илья. – Ты надежный и сто раз проверенный человек, с тобой и нам спокойнее будет. Да и стрелка такого еще поискать надо! Лицо того озаряется улыбкой. Он тушит узловатыми пальцами окурок в старой консервной банке и весело вскидывает клочковатые брови: – А чего мне теперь терять-то? У меня ныне два пути: иль помирать, иль все начинать сначала. – Погоди-погоди, – приобнимаю его, – я не сказал о главном условии. – Так я и забесплатно согласен. – Ну, забесплатно сейчас никто не работает – это первое. А второе – ты разговариваешь с покойниками. И пожилой мужчина минут пять изумленно хлопает выцветшими ресницами, покуда его посвящают в одну из особенностей предстоящей кампании… * * * Минеральные Воды и Ставрополь разделяют полторы сотни километров – утром мы легко преодолели это расстояние за два часа. Однако, засидевшись у родственницы Палыча, выехали поздновато и вернулись в краевой центр уже к вечеру. Всю дорогу бурно обсуждали варианты «стирки» четвертого члена команды. Когда я останавливаю машину возле рынка с рядами крохотных магазинчиков, итог подводит чуток перебравший водки Куценко: – В общем, так, командир: находим это осиное гнездо, осуществляем внезапный налет и мочим всех! Потом выбираем одного подходящей комплекции и превращаем его рожу в фарш – чтоб не узнали. Переодеваем в шмотки Палыча, пишем предсмертную записку и сматываемся. Вот. Нормально? – Отвратительно, как сказал бы один мой умный знакомый из ФСБ. Все отвратительно, за исключением идеи о предсмертной записке. – Чем тебе не нравится план? – Ни разу не слышал о таком методе самоубийства – мордой об стену, – отвечаю Борьке и спрашиваю Матвеева: – Ты знаешь, где искать остальных? – Нет. – А место жительства этой мумии в гипсе… Как его?.. – Кирилл. – Да, Кирилл. Тебе известно, где он обитает? Снайпер кивает. – Отлично. Тогда поступим так… Через полчаса из наводнявшей рынок толпы возвращается Супрун. Держа в одной руке объемный пакет, он садится в переднее правое кресло. – Готово. – Сколько тебе нужно времени? – запускаю движок. – Около часа. – Нормально. Пока доедем до Кирюши, пока Палыч его обработает… Занимайся. Легковушка выруливает со стоянки и вливается в поток транспорта, движущегося к центру. Солнце прячется за горизонтом на западе, и Илье явно не хватает света. Включил маленький фонарь, встроенный в обшивку потолка. – Да, так получше, – задумчиво благодарит потомственный интеллигент, волею судьбы попавший в спецназ. Вытащив из пакета несколько упаковок китайских фейерверков, он сначала сдирает с них бумагу, затем связывает цилиндры толщиной в палец в единую гроздь. – Здесь, – показывает Матвеев на семиэтажное элитное здание. Во двор не въезжаем – останавливаемся на значительном расстоянии, дабы не светиться перед любопытными жильцами. – Он живет один? – Один. В новенькой квартирке. – Соври ему, чтобы открыл дверь, – напутствую снайпера, – типа почтальон или сосед. Когда войдешь, изобрази праведный гнев, только сильно не шуми. А узнав адрес подельников, выруби на полчасика. Думаю, нам этого хватит. – Сделаю. А праведный гнев мне изображать не надо; дали б волю – порвал бы козла на фантики! Ждите здесь… * * * – Ого! Раньше я таких гранат не встречал, – посмеивается на заднем сиденье Борька. – Ни за какие деньги не возьму такую в руки! – Это почему же? – колдует над своим изобретением Супрун. – Дык, все же через задницу сделано! Кастрюля с ручкой, шурупы; запал как свиной хвост торчит… – Задница, брат, – это универсальный интерфейс! – улыбается в ответ подрывник. – Через задницу можно сделать абсолютно все! Хорошо и долго, конечно, работать не будет, но на разок хватит. А нам больше и не нужно. Верно, Аркадий? На коленях у него и в самом деле лежит самая обычная алюминиевая кастрюля с длинной ручкой из жаропрочного пластика. Кастрюля, как кастрюля – в каждом хозяйственном магазине таких с десяток на любой вкус: средних размеров – литра на полтора, с декоративным рифлением на боках, с плотно прилегающей крышкой. Под ручкой Илья лезвием ножа пробуравил отверстие для короткого запала, а внутрь запихал некислую гроздь тех самых, в палец толщиной, петард, звучно названных китайскими умельцами «Убойная сила». Гроздь поместил в центр, а вокруг насыпал с килограмм мелких саморезов из желтого металла; закрыл все это крышкой и накрепко замотал скотчем. – Противотанковая! – оцениваю готовое изделие на вес. – Исходя из твоего плана, нам такая и нужна. – Идет! – оповещает Куценко. К машине спешно возвращается Матвеич. Илья выключает подсветку салона, Борька заранее приоткрывает дверцу, а я запускаю двигатель. И едва товарищ запрыгивает на заднее сиденье, «десятка» тотчас срывается с места. – На следующем перекрестке направо, – подсказывает снайпер дорогу к офису, где обитают его обидчики. – Кириллу по башке хорошо настучал? – Нормально – минут сорок у нас есть. Раньше никуда позвонить не сможет – от всех его крутых телефонов остались одни воспоминания. Приятели беззвучно ржут. Офисом «Агентства по операциям с недвижимостью» оказалось прилепленное к жилому дому одноэтажное строение с помпезной внешней отделкой. Над крыльцом, словно издеваясь над обманутыми клиентами, светится неоном большая вывеска «Надежность. Доверие. Партнерство». Пять окон соседствуют с дверью на фасадной стороне, а три выходят на узкую дорожку, ведущую во двор. Напротив офиса на специально устроенной стоянке дожидаются хозяев четыре новенькие иномарки. – Борис, проветрись вокруг объекта, глянь в окна, послушай, – отправляю коллегу в разведку. Тот исчезает в сгущающемся мраке. |