Онлайн книга «Урожай ядовитых ягодок»
|
– Здравствуйте, вот пришла поговорить. – Слушаю. – Прямо тут? – У меня кабинета нет, выкладывайте, в чем дело. – Вы лечили Рамазанову Екатерину? Игорь Анатольевич нахмурился. – Кого? – Катю Рамазанову, неужели не помните? – У меня десятки больных. Я дала доктору распечатку истории болезни. – А-а-а, – протянул тот, глядя на листы, – и что? Вы ей кто? – Никто. – В чем тогда дело? – Вот тут указано, что к Кате вызывали психиатра В.К. Лазаренко. Можете сказать мне адрес этого специалиста или дать телефон? Игорь Анатольевич сунул мне листки назад. – Нет. – Как же так? – Очень просто, я с ним незнаком. – Но… – Его привела мать Рамазановой. – Зачем? – Послушайте, – ответил Савоськин, – мне некогда, совершенно не понимаю, чем могу вам помочь! – Мне нужны координаты В.К. Лазаренко! – Я их не знаю. – Но он же приходил сюда. – И что? – В больницу может заявиться любой? – Если родственники приводят консультантов, я не возражаю. – Зачем Рамазановой понадобился психиатр, она была сумасшедшей? Савоськин поморщился и глянул на часы: – Мне пора. В полном отчаянии я топнула ногой: – Очень жаль, что вы не хотите разговаривать, вас ждут большие неприятности. Катю Рамазанову убили. Накормили тамокаргеном и довели до инсульта! Савоськин выпучил глаза, потом, не говоря ни слова, втолкнул меня в крохотную комнатушку, где с трудом уместились письменный стол, два стула, табурет, и резко спросил: – Что за чушь вы несете? Рамазанова поступила на обследование, жаловалась на головные боли и повышенное давление. Инсульт произошел уже в больнице, кстати, именно этот факт продлил ей жизнь. Мы сразу подключили больную к аппаратам, целый месяц она балансировала на грани жизни и смерти, но потом все же умерла. Молодой организм. – Наоборот, должна бы выжить. Савоськин вытащил сигареты. – Нет, как ни странно, старики справляются с мозговыми ударами лучше молодых, а самый опасный возраст тридцать пять – сорок пять лет. – И вам не показалось странным, что девушка была здорова, а потом бац! – Был такой драматург Занусси, он говорил: «Жизнь – это болезнь со смертельным исходом, передающаяся половым путем». Кто вы такая и почему интересуетесь Рамазановой? Если из милиции, то попрошу документы. Я вытащила удостоверение. – Пресса, – прочитал вслух Игорь Анатольевич. – Ну, знаете ли, с вами я разговаривать не стану. – Почему? – Напишете хрен знает что, а мне отвечать. Я молча выдернула из его бледных, чисто вымытых пальцев документ и тихо сказала: – Я работаю в «Криминальном рассказе», нами получена информация об ужасных делах, которые проворачивает одна компания. Люди страхуют свои жизни, потом неожиданно умирают. И всех их незадолго перед смертью посетил В.К. Лазаренко. – Ничего не знаю, – быстро ответил Савоськин, – лечили, как умели, но случается всякое, мы не боги. – Может, вы заметили что подозрительное? – Совершенно нет. Если вопросов больше не имеете, то… – Хорошо, – я поднялась и подошла к двери, – все равно я узнаю правду, напишу статью и пойду в милицию. Но не обессудьте, если стану вас считать пособником убийц. – Что вы несете? – взвился Савоськин. – Прощайте. – Нет уж, стойте. – Зачем? Сами же сказали, что ничего не знаете. – Сядьте, – устало сказал Игорь Анатольевич, – вашу Рамазанову я отлично помню. Не надо считать врачей бесчувственными монстрами, но, если пропускать все через себя, запросто с ума сойти можно. Поэтому я и стараюсь абстрагироваться. Катю мне жаль, молодая, красивая. Но пройдитесь сейчас по нашему отделению. Если двадцать лет тому назад тут лежали люди пенсионного возраста, то сейчас инсультник в тридцать совсем не редкость. Жизнь жестокая, тяжелая штука, бьет в основном по голове, и молодежь не выдерживает в первую очередь. Ничего странного в кончине Рамазановой нет, если учесть ее судьбу. – А что в ней особенного? Игорь Анатольевич подвигал бумажки на столе. – Мы тут по графику сутками дежурим. Рамазанова только поступила в клинику, а я в ту ночь остался на посту. Где-то около трех пошел в туалет, слышу кто-то в холле возле телевизора плачет. Подхожу – Рамазанова. Ну сел рядом, давай успокаивать, а она вдруг принялась свою семейную историю рассказывать. Честно говоря, жаль мне ее стало, досталось девчонке. – Можете припомнить, что Катя говорила? – В общих чертах, без подробностей. Через год после рождения девочки умер ее отец, а мать сдала ребенка в интернат, она проводницей работала, неделями дома отсутствовала, так что вроде получалось, хотела, как лучше. Служба денежная, проводники отлично зарабатывали, оклад маленький, зато возможности большие: левые пассажиры, посылки… Не хотелось ей место терять, вот и избавилась от ребенка. Катя до восьмого класса дома только на летних каникулах бывала, да и то ее в деревню, к бабке, отправляли. Когда девочка пошла в девятый, мать вновь выскочила замуж и родила еще одну дочь, Алену. Супружество продлилось недолго, через год после появления Алены последовал развод. Катя как раз закончила школу и поступила в педагогический. Мать ее перестала мотаться по стране, а начала бегать по людям, мыла полы, окна, гладила и стирала. Кате сразу стало понятно, что Аленочка любимая дочка, а она, старшая, так, не пришей кобыле хвост. |