Онлайн книга «ПЗХФЧЩ!»
— Ну ладно, — почти добродушно улыбнулся Мартынкин после паузы. — С первым трупом у вас легкие провалы в памяти. Бывает. А как насчет грибника в лесополосе? — Какого грибника? — Труп которого мы позавчера нашли. Свеженький жмурик-то. — А при чем тут я? — Не скажите, — покачал головой Мартынкин. — Его ведь тоже как-то убили странно — горло перерезали. Садизмом опять же попахивает. То, что вы два дня назад ночью делали, я надеюсь, вы помните? — Это помню, — неуверенно сказал Просвирин. — И что? — Я спал. — Так и записать? — Так и запишите. Я вообще по ночам, знаете ли, сплю. — А вот ваша жена утверждает, что с двенадцатого на тринадцатое сентября вы не ночевали дома. — Так она меня сама не пустила! Конечно! — А почему не пустила? — Да все из-за этого сеанса дурацкого! — И где же вы спали? — На лестничной клетке, у выхода на крышу. У трубы. — И кто это может подтвердить? — Кроме трубы, никто, — хмуро ответил Просвирин. — Вряд ли кто-то ходил ночью на крышу. — М-да, — вздохнул Мартынкин. — А ведь именно в эту ночь и был убит грибник Трошин. Слушайте, ну вы прямо белый и пушистый, с какой стороны ни погляди. — Нет, ну почему же? — смутился Просвирин. — У меня есть вредные привычки. — Людям, например, горло перерезать, — хмыкнул капитан. «Тебе бы я точно перерезал», — со злостью подумал Просвирин, которого начали раздражать эти реплики со стороны. — А чего ж вас тогда из школы уволили, раз вы такой белый и пушистый? — спросил Мартынкин и, заметив растерянность Просвирина, добавил: — Звонили, звонили мы вашему директору. Характеристику хотели получить. А нам: «А такой у нас, слава богу, не работает уже». Кстати, характеристика-то так себе, на троечку. Послушайте. Он снова достал какую-то бумажку. — Как-то они быстро ее прислали, — засомневался Просвирин. — Директор по почте электронной прислал. Технический прогресс. И вот, что он пишет. Скрытный, молчаливый, сдержанный, с учениками держит себя подчеркнуто корректно, с педагогическим составом соблюдает подозрительно вежливую дистанцию. В прошлом году грозил шестикласснику Симоненко, что убьет того. — Да ну послушайте! — возмутился Просвирин. — Он меня достал, этот Симоненко. Я ему это просто так сказал. Ну, как обычно… — Обычно такое не говорят, — сухо заметил Мартынкин. В этот момент в кабинет быстрой походкой вошел лысоватый мужчина лет пятидесяти, похожий на колобка. Он быстро пожал руку майору, потом почему-то Просвирину, потом подошел к капитану. — Привет, — сказал мужчина, кладя на стол капитану серую папку. — A-а, медэкспертиза, привет, — сказал капитан. — Да я бы сам заехал. — Я дочку из школы забирал, вот решил заключение закинуть. — Ну и что там? — Держись за стул, капитан. Или стол. Или стену. Посмотрел я труп твоего Зильберштерна, но, каюсь, с похмелья был, особо разбираться не стал, а тут ко мне стажера прислали. Он труп заново осмотрел, так скать, свежим стажерским взглядом. Если, конечно, в нашей работе уместно слово «свежесть». Ха-ха! — Кончай ржать. Дело говори. — В крови твоего Зильберштерна убойная доза алкоголя. Но это не главное, главное, что по ходу водка, которую он пил, была сплошь альдегиды, эфиры и сивушные масла. — Это что? — Это отрава, а не водка. — Саленко, ты там трупы часом не перепутал, как в прошлый раз? У меня уду-ше-ни-е. Сам же говорил: странгуляционная полоса, пена, цвет лица… Зильбер-мать-его-штерн! — Ты меня не обижай, капитан! В прошлый раз я двух таджиков перепутал! А сейчас у меня в морге хохол с пищевым отравлением и обрезанный еврей. Нет, если ты мне скажешь, что хохлы теперь обрезанные ходят, а жиды сало едят, то… — Ну ладно, ладно, — перебил его капитан. — Так что, квалифицируем как самоубийство? — Тебе решать. Нет, если, конечно, сам хочешь с обвиняемым поразвлечься, держи его дальше в КПЗ. — Иди в жопу, — беззлобно огрызнулся капитан. — Ха-ха, ладно. Заключение я тебе отдал. Побежал. У меня сейчас двух жмуриков-гастарбайтеров привезли — крысу сварили на обед, думали, такса. Патологоанатом махнул рукой, кивнул майору и убежал. — Ну не везет так не везет, — стал сокрушаться капитан. — Какое убийство было, а? Картинка! Главное, блин, раскрыли, нашли, взяли, раскололи. А покойник просто водкой траванулся. Тьфу! — Ну, хорошо, Просвирин, — сказал Мартынкин, проигнорировав страстный монолог капитана. — Вернемся к нашим баранам. Если все это фантазии вашей жены, соседки, педсовета школы, зрителей на сеансе, то как вы объясните, что вчера ходили на прием к психиатру? — И этот всплыл! — усмехнулся Просвирин. — Всплыл, всплыл. Как Кубарев, которого вы в речке утопили. — Да никого я не топил! А к психиатру я просто пошел… за справкой. — А-а! — обрадовался майор. — За справочкой, что вы — псих. Чтоб если что, я — псих, с меня взятки гладки. — Да наоборот! Что я здоров! — Да? — удивился майор. — А вот психиатр утверждает, что вы пришли к нему с просьбой излечить вас от тяги к насилию. Просвирин снова застонал, чувствуя, что беспомощной мухой бьется в липкой паутине обвинений. — Давайте рассуждать логически, — сказал майор, и от этой фразы Просвирину стало как-то особенно плохо. Обычно в советских детективных фильмах ее говорили следователи, прежде чем поставить преступника в полный и окончательный тупик. — Жена вас не пустила, значит. Из-за сеанса, так? — Ну, да. — И поэтому вы хотели ее убить. Просвирин невольно дернулся. — С какой стати? Мартынкин вытащил из дела какой-то листок. — А у меня тут заявление от вашей жены, Ольги Просвириной. Что, мол, она ваши темные дела покрывать не собирается. Что вы грозились ее с дочкой убить. Ломали дверь. Требовали впустить. — Ну, это, знаете ли, логично, — хмыкнул Просвирин. — Я там живу вообще-то. Точнее, жил. — Когда где-то живешь, имеешь ключи. — Так она ж замок сменила! — А как вы хотели, если вы грозились ее убить? Просвирин тихо застонал. — Да не собирался я ее убивать! — Ох, Просвирин, Просвирин, — покачал головой Мартынкин. — А вот это что? |