Книга Белый цвет боли, страница 57 – Эва Хансен

— С Бритт будет все в порядке, сейчас с ней Мари, потом придет твоя бабушка, которую не сможет провести ни один преступник, утром появишься ты сама. А потом мы просто заберем ее, и Мари будет выхаживать Бритт дома. Я понимаю, квартира маленькая, но четыре женщины поместятся. — Он вдруг чуть лукаво улыбнулся. — Тем более, одну из них я время от времени буду похищать. — Губы коснулись моего уха. — Или ты против?

— Зависит от того, как ты себя будешь вести.

— Обещаю вести себя хорошо. — И в сторону так, чтобы слышала только я, но не Фрида, добавил: — У меня флоггер новый есть… и веревки тоже…

И сразу переход:

— Фреккен, нам пора. Фрида, тебя подвезти до дома и заехать позже?

— Нет, давайте адрес, я доберусь сама.

Ларс со смехом развел руками:

— Квартира напротив берлоги Магнуса.

— Вы вернулись туда, где жили раньше?

Я пожала плечами:

— Только в квартиру этажом выше. А откуда вы знаете Магнуса?

— Он помогал нам искать тебя через компьютер Улофа. Я тебе потом расскажу.

Уже в машине я поинтересовалась:

— Вы меня искали? Ты искал?

Ларс повернулся ко мне всем корпусом:

— Неужели ты думаешь, что я просто сидел и ждал, когда тебя освободят? Магнус определил, что компьютер на острове в доме.

— Я не знала.

Он лишь пожал плечами, поворачивая ключ зажигания.

Бритт пришла в себя раньше, чем ожидали врачи, крепкая у меня подруга.

Бабушка потом рассказывала, что она, открыв глаза, едва не вскочила с постели:

— Мне нужно предупредить Линн!

— Успокойся, Линн жива и здорова. С ней все в порядке. Линн пыталась спасти тебя, а вас обеих спас Ларс.

— Хильда — преступница! Это она выдавала себя за Хозяина. Ее нужно арестовать!

Бабушке с трудом удалось успокоить мою подругу, заверив, что все уже сделано.

Бедолаге снова сделали укол, но сказали, что это последний, Бритт нужно как‑то успокоить и просто дать время, чтобы пришла в себя. А вот с рукой дело хуже, пострадавшая второй раз, рука едва ли сможет полноценно выполнять все функции.

— Во всяком случае, играть на скрипке она не сможет.

Узнав об этом, я ахнула. Скрипка для Бритт составляла половину жизни, лишить мою беспокойную подругу любимого музыкального инструмента значило отобрать эту половину. Если бы Хильда не сгорела в устроенном самой пожаре, я бы придушила ее даже в тюремной камере, прорвавшись туда с боем. На том свете черти подбросили дровишек под сковородку Хильды. Я мысленно их подбодрила:

— Добавьте огоньку. Только не сожгите сразу, пусть горит долго‑долго.

Когда подруга очнулась, бабушка позвонила мне:

— Приходи, пока не увидит тебя, не поверит.

Потому, когда утром Бритт открыла глаза, первым делом она увидела мою расплывшуюся в счастливой улыбке физиономию.

— Линн… я хотела тебя предупредить… Хильда опасна…

Я приложила палец к ее губам:

— Я все знаю. Успокойся. Хильды больше нет. Сгорела.

— Как сгорела?!

— А так! Хотела сжечь нас с тобой, но сгорела сама. А нас вытащил Ларс, тебя так вообще на руках.

— Я ничего не помню, в доме меня ударили по голове — и все.

— Об этом потом. Знаешь, кто теперь живет у нас в квартире?

Подруга ахнула:

— Фру Сканссон вернулась?!

— Тьфу на тебя! Нет, Ларс пригласил Фриду приглядывать за нами, чтобы не лезли куда не нужно. Ты не против? Она нормальная, не то что этот Вангер.

— Фрида живет у нас? — в голосе Бритт сомнение.

— Да, а что?

— А как же работа в управлении? Разве ей можно?

Я вдруг сообразила, что Бритт не знает о подозрениях Вангера и увольнении Фриды.

Услышав такие новости, подруга мстительно поджала губы:

— Так ему и надо! Мне никогда не нравился этот твой Вангер.

— Мой?! Да я терпеть его не могла с первой минуты!

— Эй, о ком речь, надеюсь, не обо мне? — Ларс, как всегда, исключительно вовремя. И как он умудряется угадывать момент, когда произношу нечто, не предназначенное для его ушей?

Я поджала губы следом за подругой:

— О Вагнере. Мое отношение к нему не изменит ничто.

— Хорошо, что он об этом не догадывается, иначе пустил бы себе пулю в лоб. Бритт, как ты? Домой хочешь?

Я не успела сказать гадость в ответ на едкое замечание Ларса, Бритт взвыла:

— Спрашиваешь! Конечно, хочу. А можно?

— Врач разрешает при условии, что ты не станешь обкусывать гипс с руки или забивать им гвозди. И вообще, побережешься. Но с этим, я думаю, справятся Мари и Фрида.

— Бритт, к нам с тобой приставили двух надсмотрщиц, — ехидно сообщила я.

Ларс кивнул:

— Приставил бы и больше, но в квартирке фру Сканссон больше не поместится.

— Я думала, ты успел скупить все квартиры в нашем доме и в доме напротив и заселить их своими людьми, чтобы, даже выглядывая из окон, мы любовались физиономиями охраны.

Ларс развернул меня к себе:

— В следующий раз подсказывай вовремя, теперь уже не успею, Бритт разрешили забрать сразу после осмотра. Помоги‑ка ей собраться.

Стоило Ларсу выйти за дверь, как Бритт сделала круглые глаза:

— И ты будешь утверждать, что он тебя не любит?!

— Угу, любит, как игрушку: вспомнил — достал, надоела — забросил в угол до следующего приступа любви.

— Ну ты и дура! — возмутилась подруга.

Если честно, я была с ней согласна, но дурой себя считала совсем по другому поводу.

В предыдущий день, расставшись с Фридой, мы с Ларсом снова едва не рассорились совсем.

Я отдавала себе отчет, что все из‑за моей вредности, но почему‑то до невозможности хотелось вывести Ларса из себя. Мне до такой степени приспичило сделать эту глупость (что же он такой сдержанный и непробиваемый?!), что принялась приставать с нелепостями.

— И все‑таки, зачем ты пытался вытащить меня из плена? Ну, покалечили бы, замучили, в конце концов, убили…

Ларс только покосился, не отвечая. Я понимала, что он правильно делает, понимала, что сама делаю глупость, которая может дорого обойтись, но остановиться уже не могла. Приступ душевного мазохизма требовал довести все до полного мрака и отвращения. Но Ларсу этого явно не хотелось, и он молчал.