Онлайн книга «Филе из Золотого Петушка»
|
– Ну, Петька! Экий ты неаккуратный! Я в твоем возрасте каллиграфическим почерком писал! Засмотреться можно было. А у тебя? Что за ужасные крючки? Стыдоба! Немедленно перепиши, вот прямо сейчас, на моих глазах. «Ботаник» Петька оторвался от очередного доклада и мирно сказал: – Это не крючки, папа, а интегралы. Знак такой. В математике не только цифры бывают, иногда употребляют всякие синусы, косинусы, тангенсы, котангенсы, понял? Пришлось Алешке, начисто ничего не понимавшему в интегральном исчислении, спасаться бегством. В полной прострации я допила чай, хотела налить себе еще одну чашку и тут увидела входящего Ленинида. – Ну что? – заорала я. – Ничего, – пожал плечами папашка, – полный порядок. Кристя в ванной, парень домой убежал, а врач к себе ушел. Очень уж болтливый. – Ты их освободил? – Элементарно, – вскинул брови Ленинид, – экая проблема! Я же рыбак! Что мне стоит язык с крючка отцепить, тьфу, право слово. Вот когда у нас в бараке Иванов… Но я не стала слушать очередную байку из богатого зэковского опыта папеньки, а побежала в ванную. – Кристя, ты как? Девочка выплюнула воду и заорала: – Сама что думаешь? В кайфе я! Столько часов просидела! Не могла сразу Ленинида притащить? Ничего попросить нельзя. Теперь у меня рот ничего не чувствует, ну кто посоветовал тебе туда заморозку пшикать! – Генрих Карлович! – Урод, кретин, балбес, – затопала ногами Кристя, – он что лечит? – Ты не поняла? – робко спросила я. – Нет!!! – завопила она. – Генрих Карлович акушер-гинеколог! Кристина замерла с открытым ртом, потом, справившись с собой, сказала: – Знаешь, Вилка, ты совершенно невозможный человек. Только тебе в голову могла прийти идея позвать гинеколога к человеку, у которого проблема во рту! Я выскользнула из ванной. Ну вот, теперь Кристя станет надо мной потешаться, позабыв о том, что сама виновата в случившемся. И потом, то, что Генрих Карлович акушер, я узнала уже после того, как пригласила его на чердак! Из состояния обиды меня вывел телефонный звонок. Я машинально глянула на часы: почти полночь, наверное, ошиблись номером. – Это вы? – прошептали из трубки сквозь громкие звуки музыки. – Кто? – Это вы? – Я это я, а вы кто? – Костя. – Костик! – заорала я. – Тише, – шикнул парень, – нам надо встретиться. – Согласна. – Приезжайте по адресу Наливальный переулок… – Но уже поздно! – Здесь ночной клуб, он только начал работу. – Где мне вас искать? – За сценой, комната двенадцать. – Меня пустят за кулисы? – Скажете, Огонек пригласил. Я схватила ключи от «Жигулей» и вылетела на лестницу. Молчаливая толпа мрачно расступилась. Вот черт, совсем забыла спросить у Ленинида, что у нас тут происходит. Ладно, это терпит до завтра, сейчас мне необходимо как можно быстрей добраться до Кости. В Наливальном переулке я оказалась в районе часа. Небольшое кирпичное здание было опутано разноцветными огоньками, я глянула на вывеску «One». Странное название для клуба. У входа дежурили двое секьюрити, они окинули меня цепкими взглядами и остались очень недовольны. – Вход сто долларов, если без кавалера, – процедил один. – Я за кулисы. – С какой такой стати? – нахмурился второй. – Ты вроде не из наших! – Наберут, блин, хрен знает кого у шеста ломаться, – подхватил первый, – а потом ноют, что клиенты не идут. Да кто ж на такую красоту польстится? – Меня Огонек пригласил. – Ох, грехи наши тяжкие, – простонал первый охранник, – а ну, погоди тут! Огонек, блин! Свечка, зажигалка, газовая горелка! Продолжая ворчать, он схватил трубку телефона и заорал: – Слышь, к тебе пришли, пускать или как? Кто, кто, баба! Потом он повернулся ко мне: – Имя? – Виола. – Виола, – завопил секьюрити, – похоже, из ваших! Получив «добро», он весьма неохотно сказал: – Ставь сумку на стол, иди сквозь арку. Я послушно выполнила маневр, оказалась по ту сторону барьера и хотела повернуть туда, откуда доносились громкие голоса и музыка. – А ну, стой, – велел охранник, – там для клиентов, тебе вон в тот коридор, за дверью, топай! Я развернулась и двинулась в обратном направлении. За красивой дверью открылся совсем иной «пейзаж». Никаких ковров и приглушенного света. Простой, дешевый линолеум и бьющий в глаза свет ламп. Справа и слева тянулись двери, украшенные номерами. Второй, третий… Из четвертого неожиданно выскочила полуголая девица. Она была в сетчатых колготках. Больше на ней ничего не было, если не считать темно-красных туфель на шпильках и двух перьев, похоже, страусиных, воткнутых в волосы. Вильнув филейной частью, она юркнула куда-то в сторону, я пошла дальше, отыскала нужную комнату и осторожно поскреблась в дверь. – Входите, – донеслось изнутри. Я вошла в крохотную душную каморку, в которой стоял крепкий запах пота и парфюмерии. Одну стену целиком занимало зеркало, над ним сияло несколько стоваттных ламп. На столике громоздились коробки с гримом, валялись расчески, стояли пузырьки с лаком. Вдоль другой стены тянулась штанга, на которой висели аляпистые костюмы: яркие юбки из шелка, корсажи, блузки. |