Онлайн книга «Барбаросса»
|
– Он отличается чем-то от прочих разбойников – ведь их целая пропасть в Средиземноморье? – Он удачливее других. – И все? – Он самый жестокий из всех. – И все?! – Он достиг того, чего не достигал ни один другой сарацинский или христианский разбойник. Под его властью десяток городов, несколько островов, полсотни кораблей. Он сказочно богат и становится все богаче. – Но этого все равно мало! – Для чего «мало», ваше величество? – Для того, чтобы разбудить такую ненависть, которую мы видим в действиях кардинала. Скансио промолчал. – Кардинал его ненавидит, он хочет не просто его победить, он хочет его уничтожить, или я не прав? – Мне трудно судить, ваше величество. – Бросьте! Я же вижу, я же чувствую! Он согласился на невиданные уступки в деле толедских кортесов, ведь не потому же, что ему хочется проучить удачливого сарацина. Матерь Божья, я много лет уже не видел человека, в коем горело бы столь чистое, без какой-либо примеси желание мести. Мести за что, господин секретарь? – Я бы не взялся… – Ложь, вы не можете не знать! Вы все время находитесь рядом, вы пользуетесь доверием монсеньора, это же видно, вы не можете не знать всего. – Я не знаю, как мне убедить вас, ваше величество, но, право, я сам тону в догадках и домыслах. – Может быть, Харудж убил кого-то из близких родственников кардинала? Секретарь лишь покачал головой. – Может быть, захватил в плен и теперь требует выкуп, какой-нибудь огромный выкуп? – Я ничего не слышал об этом, ваше величество. – А не мог он оскорбить монсеньора, лично, глубоко оскорбить? Опять качаете головой. Учтите, мое терпение небеспредельно, свое любопытство я привык удовлетворять. Любой ценой. В ваших интересах помочь мне. – Я понимаю, ваше величество. – В глазах кардинала вы человек, уже не представляющий никакой ценности. Раз вы побывали у меня в гостях, вы не могли не рассказать все, что вам известно. – Я хочу рассказать все, спрашивайте! – Почему кардинал Хименес затевает такой большой поход против Харуджа? Секретарь уронил лицо в ладони. – Если вы будете вести себя столь уклончиво, я прикажу применить к вам более жесткие средства убеждения, чем словеса. – Но тогда, ваше величество, вам самому придется встать к пыточному станку и лично обувать мою ногу в «испанский сапожок». К сожалению. – Что вы такое несете?! – Удобна ли для королевского достоинства роль, более подходящая постельничему? – Вы уже закончили бредить?! – Простите, ваше величество, но я нахожусь в здравом рассудке, хотя и в тягчайшей тоске. А что касается «испанского сапожка»… раз вы решили беседовать со мной с глазу на глаз, значит, не хотите, чтобы сообщенные мной тайны попали в какие-нибудь уши, кроме ваших. – Чтобы вы не разболтали о ваших тайнах, я прикажу пыточным мастерам залепить уши воском, они ничего не услышат. – Если вы прикажете им это сделать, они приложат все усилия, чтобы услышать то, что я стану говорить. – Я прикажу их казнить. – Перед казнью они поведают тайну другим палачам, вам придется казнить все новых и новых людей, пока в королевстве не останется никого. Король встал, налил себе вина в высокий серебряный кубок, поднес ко рту, но пить не стал. – Да, настоящая тайна – это такая тайна, которую должен знать только один. Скансио истово закивал: – Да, ваше величество, да. Только один! И этот один уж никак не я! Карл усмехнулся, приласкал двумя перстеносными пальцами свою острую бородку. Покосился в сторону размытых теней в глубине залы. – Вы рассуждаете разумно, знаток языков, но однако же в ваших рассуждениях имеется явное противоречие. – Укажите мне на него, ваше величество. – Судя по бумагам, которые вы мне подсовываете, кое-какое представление об этой пресловутой тайне имеют по крайней мере два человека. Кроме монсеньора еще и отец Хавьер. – Надо полагать, да. – Но где два, там и сто. Секретарь заерзал на своем месте. Еще минуту назад ему казалось, что он миновал опасное место в разговоре с королем. Оказывается, нет! – Сами вы, человек, не знающий ничего, видели этого пирата, а? – Когда бы я имел несчастье видеть его, я был бы лишен счастья видеть вас, ваше величество. Карл прошелся перед камином, остановился, глядя в огонь. Потом глаза его смежились. Король думал. Вслух. – Этот человек определенно обладает властью над человеческими душами. Большей властью, чем духовные пастыри, военачальники и деньги. В чем природа этой власти? Хотя секретарь не был уверен, что этот вопрос обращен к нему, он счел нужным пожать плечами. – Меня смущает, что эта история произошла на Востоке, в сирийских землях. Где-то в тех местах были в свое время расположены замки ордена убийц ассасинов. Вам не приходилось слышать рассказы о них? – Рассказы о них издавна кочуют по Европе, но, насколько я знаю, серьезные ученые ставят их под сомнение. – И они сомневаются до тех пор, пока не появляется человек, похожий на вашего Харуджа. Человек, подвиги которого нельзя объяснить исходя лишь из научных представлений. На Востоке издавна умели смешивать снадобья и получать составы, производящие особое действие на душу человека. Ассасины достигали поразительных успехов. Рассказывают, что они могли на время перенести человека в рай, в свой мусульманский рай, так что по возвращении он полностью подпадал под влияние человека, который помог ему в этом. – Если допустить существование рая у неверных, то придется признать и наличие у них Бога. – Это казуистика, милейший, и ею вы займетесь в обществе нашего любезного монсеньора. Если, правда, вам суждено увидеться с ним вновь. Круглое лицо секретаря перекосилось, но король этого не заметил, ему нравилось следовать за собственными умозаключениями, и он следовал, не замечая ничего вокруг. – Ассасины научились овладевать душами людей. Они внушали им, что, только беспрекословно выполняя все приказания своего господина, можно попасть в рай, только через смерть по его приказу открываются врата загробного блаженства. – Однако же, ваше величество, эти ухищрения не принесли ордену ассасинов великих побед, судьба их была ужасна, равно как и судьба ордена тамплиеров, овладевших на Востоке частью сих запретных и богомерзких знаний. |