Книга Промзона, страница 97 – Юлия Латынина

Денис встал и положил на судейский стол пачку бумаг. Бумаги были подписаны Денисом и Ревко только вчера.

– А… в зале есть представители «Южсибпрома»?

– Да, Ваша честь, – ответил Денис. – С сегодняшнего дня я – генеральный директор ФГУП «Южсибпром».

Судья Антонова растерянно поглядела на своих двух коллег.

– Я… я прошу объявить перерыв, – сказала судья.

Когда Денис спустился на первый этаж, его кто-то окликнул. Денис обернулся. Константин Цой сидел на подоконнике и нервно курил.

– Вы что-то хотели сказать, Константин Кимович?

Кореец воткнул сигару в горшок с ощипанным фикусом.

– Передай своему хозяину, что олигарх, который отдал этому государству хоть списанный «Мерс», не достоин управлять даже скобяной лавкой.

Цой поднялся и пошел наверх. Денис смотрел ему вслед. Похоже, это была капитуляция. Денис представил себе, какой переполох сейчас творится в администрации области. Губернатор Орлов не тот человек, чтобы вот так сцепиться с федеральной властью. Для этого надо иметь яйца, а есть ли у Орлова яйца – большой вопрос.

Кто-то вежливо тронул Дениса за плечо. Он обернулся и увидел перед собой старшего следователя прокуратуры Шевчука в сопровождении двух милиционеров.

– Денис Федорович Черяга? – спросил один из милиционеров, с лейтенантскими погонами.

– Да?

– Вы задержаны по подозрению в убийстве Фаттаха Олжымбаева.

* * *

Суд признал Павлогорский ГОК банкротом спустя пятнадцать минут после ареста Дениса.

Еще через десять минут Константин Цой выехал в Павлогорск на своей пуленепробиваемой «Чайке».

Первый же милицейский пост, расположенный у въезда на мост через реку Тура, попытался остановить машину Цоя. Из машины вышли несколько автоматчиков, а затем из нее вылез начальник областной милиции Яковенко и старший следователь областной прокуратуры Шевчук. Шевчук показал ордер на задержание Григория Епишкина, выписанный одновременно с ордером на задержание Дениса Черяги.

Ордер угодил в тщательно продуманную систему обороны ГОКа, как танковый снаряд – в хлипкий курятник. Ни один последующий милицейский пост даже не осмелился задержать Цоя.

Не понадобилось никаких танков – узкий проезд к заводоуправлению был оставлен открытым, и даже доски, перекрывавшие траншею, красовались на месте. Охрана разбежалась от дверей ГОКа, как от зачумленного барака. Решетки были выломаны в пять минут.

Гриша Епишкин ждал гостей в кабинете генерального директора. Перед ним на столе дымился в фарфоровой чашечке горячий чай, и на столе справа от него стояла фотография – улыбающийся Извольский с Ириной и Ахрозовым. Экран компьютера справа от него был черен и пуст. Вся компьютерная сеть в заводоуправлении была только что уничтожена. Информация на жестких дисках не подлежала восстановлению. В углу пережевывал последнюю пачку документов новенький шреддер.

Гриша внимательно изучил ордер.

– Имеете что-нибудь сказать следствию? – спросил Шевчук.

Гриша неторопливо полез в стол и достал оттуда белую пластиковую папку.

– Конечно имею, – сказал Гриша, – вот это – копии платежек, которые наши фирмы отправляли на заграничные счета Олжымбаева за тот уголь, который он воровал для нас с разрезов уважаемого Константина Кимовича. Преступление совершает тот, кому оно выгодно. Нам убивать господина Олжымбаева, как вы видите, было совершенно невыгодно, а господин Цой в результате этой смерти получил предлог для захвата комбината. В связи с этим у меня вопрос, уверены ли вы, товарищ следователь, что та болванка, которая влетела на чердак виллы, если она конечно влетала, – и та штуковина, на которой подорвался спустя несколько часов Олжымбаев, – это одно и то же?

Шевчук молча листал папку. Потом передал ее Яковенке.

– Еще какие заявления, Григорий Ефимович? – спросил Цой.

Епишкин развел руками.

– Селектор работает?

– Да.

Цой перегнулся через Гришу и взял телефонную трубку.

– Говорит внешний управляющий Павлогорского ГОКа Константин Цой, – сказал Альбинос, – Руководящему составу предприятия немедленно подойти в мой кабинет.

Спустя пять минут Константин Цой стоял у окна в кабинете и глядел во двор. По двору вилась ноябрьская поземка, и двое ментов сажали в милицейский газик Гришу Епишкина с заведенными назад руками. Гриша дурачился и шутил. Автобус с ахтарским СОБРом стоял с занавешенными окнами, и напротив него стоял автобус с черловским СОБРом.

Сзади шевельнулся следователь Шевчук.

– Константин Кимович, – спросил Шевчук, – вы понимаете, что у нас нет реальных поводов для ареста Черяги и Епишкина?

– Мне-то что, – пожал плечами Цой, – вы задержали, вы и выпускайте.

– Скажите, Константин Кимович, а Степан Дмитриевич всю неделю прожил на вилле?

– Да.

– Он уехал вчера неожиданно для вас?

– Ты что имеешь в виду?

– Я хочу спросить, Константин Кимович, вы уверены, что расследование этой истории не приведет к неприятным для вас выводам?

– Папку дай, – сказал Цой, – которую этот… уголовник тебе дал.

– Она у Яковенко. И вряд ли это оригиналы, знаете ли.

Цой повернулся от окна и с откровенной усмешкой взглянул на следователя.

– Ну тогда ты чего здесь делаешь. Иди вон, расследуй. Машину тебе дать?

Шевчук пожал плечами и вышел из кабинета. Цой постоял молча еще несколько секунд, неподвижный, словно списанный станок. Потом Цой сунул руку под свитер и достал оттуда фотографию. Это был снимок женщины, небольшой, размером с кредитку. Снимок был смешной, его сделали как игральную карту: верхняя половинка карты изображала Даму Пик в черном, усыпанном стразами платье, нижняя – ту же Даму Пик, но уже без всякого платья. Цой достал этот снимок еще днем из бумажника Фаттаха. У него самого был точно такой же. И даже надпись на обороте снимка была точно такая же.

В дверь заскреблись. Это пришли главный инженер ГОКа и начальник второго цеха. Вслед за ними явились еще двое.

Цой направился к директорскому столу, по пути небрежным жестом сунув фотографию в шреддер. У стола он обернулся, скрестив руки на груди.

– Я собрал вас, чтобы сообщить о новых производственных планах, – сказал Альбинос, – с этого часа Павлогорский ГОК полностью прекращает поставки окатыша и агломерата на Ахтарский металлургический комбинат.

Как бы далеко ни зашел губернатор Орлов в своем стремлении помочь группе «Сибирь», все-таки это было слишком – задержать нового генерального директора государственного холдинга по совершенно недоказанному подозрению в убийстве.

Дениса выпустили вечером того же дня. Гриша Епишкин остался в СИЗО, но ему так и не предъявили никакого обвинения. Прокуратура темнила, адвокаты уверяли, что Гришу выпустят по истечении семидесяти двух часов.