Онлайн книга «Промзона»
|
Счеты у Крамера были не столько с Цоем, сколько с Олжымбаевым. Охрана Цоя могла подбить его на покушение, заверив, что в особнячке находится один Олжымбаев. В таком случае Крамера уже где-то перехватили и утопили в ближайшем лесочке. Была и еще масса вариантов, столько же, сколько врагов было у Цоя. Из всего этого многообразия версий вытекал вполне практический вопрос: а стоит ли так внимательно копаться, разыскивать Лешу Крамера и проверять пути его отхода? Не проще ли колоть Гришу Епишкина, авось в чем-то да сознается? Но Епишкин, как назло, ни в чем не сознавался, чувствовал себя в камере как щука в воде и на допросах рассказывал только об одном – о том, что Фаттах практически договорился с АМК о мятеже против Цоя. Истекало три дня с момента задержания Епишкина, а предъявить ему обвинение не представлялось возможным. Следователь Шевчук стал искать любого способа посадить Епишкина хоть за что-то: хоть за пакетик героина, обнаруженный дома при повторном обыске. На третий день следователю Шевчуку повезло. Вечером 17 ноября в Павлогорске нетрезвый посетитель бара «Калинка» подрался с официантом, выстрелив при этом в воздух. Милиция задержала дебошира, и он оказался одним из сотрудников службы безопасности ГОКа, уволенным три дня назад при смене власти. Палил уволенный спьяну и от обиды, а ствол у него был незарегистрированный. Следователь Шевчук решил, что не будет беды, если уволенный сотрудник покажет, что ствол ему дал Гриша Епишкин. Кроме этого, Шевчук распорядился отстрелять ствол на предмет участия его в каких-либо разборках. На следующий день следователь Шевчук не поверил своим глазам: акт экспертизы утверждал, что это тот же ствол, из которого застрелили Лешу Панасоника. После стрельбы кто-то попытался изменить расположение бороздок, с силой проведя напильником по внутренней поверхности ствола, но характерные следы оставались на пуле все равно. Бригада Шевчука нагрянула к бывшему менту домой. От него потребовали признания в убийстве Панасоника. В ответ пьяный мент показал, что ствол ему продал за несколько бутылок водки другой охраннник ГОКа, Игорь Крупцов. Крупцов был одним из сотрудников наружки, «пасших» Панасоника в день смерти. Васютина препроводили в камеру, а группа захвата немедленно выехала на квартиру к Крупцову. Оперативники ожидали, что Крупцова в квартире не окажется. Так оно и было. – Сбежал, – грустно констатировал следователь Шевчук. – У него дача была, давайте на дачу съездим, – предложил один из оперов. Следователь Шевчук задумался. Ехать по мокрой ноябрьской погоде куда-то за Ивантеевку ему не хотелось. Пока нашли адрес дачи, пока получили машину и выписали ордер, прошло часа три. На дачу группа захвата явилась к двум часам дня. Оперативники позвонили в дверь, но им никто не откликнулся. – Что я говорил? Пустышка, – хмуро заметил Шевчук. Один из оперов толкнул дверь: та отворилась. Посереди комнаты лежал Игорь Крупцов. Он лежал головой вниз, и из-под него текла большая красная лужа. – Опа! – сказал Шевчук – труп, ребята! Тут труп перевернулся и захрапел. Игорь Крупцов был в стельку пьян, а красная лужа по рассмотрении оказалась остатками пролитого кем-то борща. Оперативники разбрелись по комнатам. В спальне они обнаружили напарника Игоря – Аркадия Висягина, а рядом с ним – голую проститутку из агентства, опекаемого Мансуром. Висягин был тоже пьян, а проститутку удалось растолкать. Она не пила. Судя по ее венам, она давно и прочно сидела на игле. В доме начался обыск. Через десять минут из погреба был извлечен автомат Калашникова, и там же, в трехлитровой банке из-под огурцов, прятались россыпью патроны. Проститутка в кухне заливалась пьяными слезами. Спустя двадцать минут следователь Шевчук поднялся на чердак. На чердаке было ветхо и холодно, и сквозь доски сочилась хмурая ноябрьская муть. Посереди чердака шла печная труба, и возле этой трубы кто-то устроил лежку из наверченных одно на другое одеял, вроде как у бомжа. Шевчук сделал два или три шага и затылком почувствовал, что кто-то на него пристально смотрит. Шевчук обернулся. Позади него, держась левой рукой за стреху, стоял объявленный в федеральный розыск Олег Самарин. Он был, видимо, тоже пьян, и в правой его руке подрагивал пистолет. Лицо Самарина было мятое и красное. Шевчук замер. Самарин стоял, пьяно качаясь, и ствол в его руках глядел Шевчуку прямо в живот. – Это ты ведешь следствие по убийству Горного? – спросил хрипло Самарин. – Да. – А черт с ним. Надоело прятаться. Горного убил я. Пистолет в руке Самарина описал длинную дугу и шлепнулся на гнилые доски перед Шевчуком. * * * Первый официальный допрос Олега Самарина состоялся спустя четыре часа в СИЗО города Черловска. Самарин, заросший и сильно уставший, все время вертел в руках толстую алюминиевую чашку, в которую ему налили чаю. Глядел он не на Шевчука, а прямо в стеклянный и равнодушный глаз телекамеры. Шевчук откашлялся и зачитал по бумажке, что следственные действия проводятся с Самариным Олегом Афанасьевичем, 1960-го года рождения, разыскиваемым за покушение на убийство гражданина Артема Мансурова. Назвал время и место проведения допроса и предупредил об ответственности за дачу ложных показаний. – Олег Афанасьевич, – спросил Шевчук, – что вы можете рассказать об обстоятельствах покушения на Артема Мансурова? – В Мансурова стрелял я. По просьбе Дениса Черяги. – Вы не могли бы уточнить? – Я выполнял приказ Дениса Черяги, руководителя службы безопасности Ахтарского металлургического холдинга. Черяга пришел ко мне накануне убийства. Он поставил мне ультиматум, заявив, что Мансур мешает ахтарскому холдингу. Я хотел отказаться, но Денис заявил, что холдинг заплатил слишком большие деньги за мое назначение и что я должен эти деньги отработать. Я сказал: «Я отработал эти деньги». Денис ответил: «Извини. Ты уже замазан». – Что он имел в виду? – Убийство Панасоника. – Вы хотите сказать, что его так же устранили по приказу Черяги? – Черяга сказал мне так: «Надо показать павлогорским бандитам, что с ними будет, если они не сдадутся». – Вы лично принимали участие в ликвидации Панасоника? – Нет. Я вызвал двух сотрудников «наружки», которые за ним следили. Дал им денег и ствол. Они, кстати, заявили, что пистолет выбросили. – Сколько денег вы им передали? – Пять тысяч долларов. Другие пять тысяч я взял себе. – А убийство Мансура? – Я не получил денег заранее и не получил их потом, потому что я провалил операцию. Однако Черяга спрятал меня и выдал десять тысяч, как он сказал, «на жизнь». |