Книга Джаханнам, или До встречи в Аду, страница 93 – Юлия Латынина

Командир «Кесаря» и Арифкин чуть не подрались, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы за спиной разъяренных спецназовцев не раздался спокойный голос:

– Прекратить!

Командиры обернулись и узрели за собой очень высокого – под два метра ввысь – и, пожалуй, несколько тучного человека с добродушной физиономией серийного убийцы. Это был Никита Травкин, командир отряда «Дельфин», – спецназа ГРУ, база которого была расположена на полуострове Дальнем у выхода из залива. Еще десять лет назад «Дельфины» застолбили за собой торговый порт и нефтеналивной терминал; с тех пор они никогда не влезали в разборки и вели только оборонительные войны. Успешно, впрочем: последний из урок, претендовавших на торговый порт, был застрелен в мясном павильоне собственного рынка через сутки после обнародования своих претензий. Смерть эта обдала жутью всех бандитов Кесарева; трудно было даже понять, из какого спецоружия стреляли, ибо официальное следствие скрепя сердце заключило, что вор в законе был убит в лишенном окон помещении пулей, выпущенной из СВД.

– Прекратить, – сказал командир «Дельфина», и перед глазами Арифкина встал, как живой, тот самый протокол про пулю от СВД. Но тут же Арифкин вскинулся:

– Да как они смеют командовать? Я бы…

– А ты бы издал приказ, – сказал полковник Травкин, – как опытный кадровик, что граждане террористы снимаются с занимаемой должности. Они бы все и разбежались.

Травкин повернулся, чтобы идти, и внезапно увидел, что за перепалкой наблюдает еще один отряд. Откуда они взялись, не понял даже командир «Дельфинов», – просто внезапно материализовались на фоне грозно рыкающего и совершенно бесполезного в данном случае танка, – десять фигур в черной одежде без знаков различия, в тяжелых зимних ботинках и с обыкновенными АК-74 за плечами.

Одна из черных фигур шагнула вперед:

– Майор Яковенко, управление «С». Кто тут руководит бардаком?

Полковник Арифкин смотрел, как эти двое – Травкин и Яковенко, – запрыгивают в машину. Про себя он поклялся, что в будущем прокуратура займется хозяйственной проверкой торгового порта.

* * *

Через пять минут после разборки в кабинете Карневича с Суриковым проволокли по узкому коридору и впихнули в банкетный зал.

Банкетный зал был самым причудливым из пожеланий Сурикова: это было двусветное, сорок на тридцать, помещение, с высокими зарешеченными окнами и стеклянной оранжерейной крышей.

Еще вчера посереди зала «покоем» стояли банкетные столы с белейшими тарелками на кружевной скатерти. Специально обученные люди каждый день украшали живыми цветами композицию в центре зала, мраморный приватный коридорчик вел к итальянской джакузи и унитазу, похожему на цветок лотоса. В двусветку, на высоте трех метров, был врезан стальной полукруг, замощенный стеклом.

Теперь поломанные столы были свалены у окна, огромный плазменный телеэкран в полстены – выключен. На полу – нога на ногу, рука об руку – сидели, набившись, как сельди в бочку, несколько сот заложников.

Большая их часть, сколько мог судить Карневич, были сотрудники завода, – те, которые работали в вечернюю смену, и те, которые пришли полюбоваться на новое начальство, охрана с нефтяной эстакады да парочка припозднившихся из-за переполоха секретарш. От комбинезонов рабочих пахло мазутом и страхом.

Тут же в зале сидели бойцы, которых привез с собой Баров. Их не только разоружили, но и раздели. Ведь эта группа заложников была одета точно так же, как захватчики.

В центре зала, там, где обычно цвели свежесрезанные анемоны, стояли два длинных – длинней гроба – ящика, выкрашенных зеленой армейской краской. Провода от них шли вверх и ныряли в потолок, и Сергей вдруг отчетливо вспомнил сцену месячной давности: немногословные черноволосые сотрудники ООО «Вартан» монтируют систему скрытого видеонаблюдения в зале, а он, Сережа Карневич, высказывает их никогда не улыбающемуся седоволосому начальнику свое недовольство.

Несколько боевиков стояли на балконе второго этажа, направив автоматы вниз, и один из них вместо автомата держал в руках подрывную машинку. Машинка была такая маленькая, что ее можно было спокойно носить в кармане.

Суриков, тяжело дыша, опустился на пол.

– Сволочь! – сказал Суриков, – он меня укусил. Подохнет скоро, а туда же – кусаться.

Американец молчал.

– Он уже покойник, понял? – сказал Суриков, – он уже покойник. Этот Халид, он у меня на посылках бегал. Договоримся.

Оглянулся и добавил:

– Вон как с его-то охранников штаны поснимали.

Карневич видел рядом с собой с десяток сотрудников службы безопасности завода, с которых тоже, строго говоря, поснимали штаны. Однако ничего не сказал.

– Вы уверены, Артем Иванович, что сможете договориться?

Суриков хрипло засмеялся.

– Это же Халид. Халид по кличке Пегий. У парня один вопрос – бабки. Из Халида такой же борец за свободу, как из меня – японский шпион. Он за деньги сделает что угодно.

– А вы? – сухо спросил молодой директор, – вы тоже из-за денег сделаете что угодно?

Суриков поглядел на него неприязненно.

– Ах вот оно как… Ты меня уже сдал, да, Сережа? Списал? Давно? Давно ты на Барова работаешь, сука?

– Опомнитесь, Артем Иванович. Сейчас не время…

– Ты думаешь, Савка меня не вытащит? Да Баров твой уже покойник, понял? Покойник и пособник террористов!

Один из боевиков щелкнул пультом, и плазменный экран на стене ожил. Над заложниками вспыхнул силуэт популярного ведущего государственного телеканала.

– В результате оперативных действий ФСБ, МВД и армии террористы отрезаны и блокированы на заводе. Разрешение кризиса ожидается в ближайшее время, – сказал светящийся человек на стене.

Молоденький боевик, лет восемнадцати, со смуглым ясным лицом и юношеским пушком над губой, переступил через заложников и ткнул в Карневича автоматом.

– Мобильник, – сказал он.

– Нету. Честное слово, нету.

Боевик велел ему снять пиджак и даже вывернуть бумажник с кредитками. Американский паспорт не вызвал у него никаких эмоций, зато он с любопытством уставился на часы:

– Дорогие?

– Сто десять тысяч долларов, – с вызовом ответил Карневич, снимая с себя «Константин Вашерон» и протягивая автоматчику. Но тот покачал головой.

– Оставь их себе, – сказал чеченец, – по ним опознают твой труп.

* * *

Еврей был еще жив. Две пули попали ему в живот, третья размозжила колено, но он был еще жив и даже один раз пришел в сознание. Черные как маслины глаза уставились в душу лейтенанта внутренних войск Святослава Семенова, и израильтянин чего-то тихо проговорил.

– Сейчас, браток, – заторопился Семенов, – тихо, тихо, сейчас мы тебе поможем.