Книга Спят усталые игрушки, страница 49 – Дарья Донцова

Мила покачала головой. Николай жил один в просторном доме возле церкви. Там же находился и огромный молельный зал. Из общины выбиралась женщина, как правило, молодая и симпатичная, в обязанность которой входило перед началом еженедельной службы готовить комнату: расставлять свечи, расстилать коврики, на которые становились коленями сектанты, она же помогала Николаю во время моления. Последний год эту обязанность выполняла Света.

– После службы, – рассказывала девушка, – Николай уводил меня к себе. Знаешь, как у него в комнатах красиво – чудесная мебель, телевизор, сотовый телефон, холодильник всегда забит: вино, фрукты, колбасы.

– Врешь! – не поверила Людмила.

Сектанты жили в окружении только необходимых вещей, а телевизор был строго-настрого запрещен.

– Сама поразилась, – грустно ответила Света.

Николай же объяснил девушке, что достиг высокого уровня просветления, и ему больше не требуются никакие ограничения.

– Вас ведь почему от соблазнов берегу, – втолковывал «святой отец», – вера еще не крепкая, суетные слишком, соблазнитесь, вот сатана и накинется, мне же ничего не страшно, я выше этого.

Но у Светы словно спала пелена с глаз. Вот куда уходят деньги работяг и пожертвования новых членов – на роскошную жизнь, вкусную еду и развлечения. Николай часто наезжал в Москву, объясняя свои отлучки «божьим приказом». Рядовые сектанты, естественно, не вникали в это. Только Света знала теперь, что почти в центре Москвы у Николая есть богато обставленная квартира. Здесь он в тиши и спокойствии время от времени отдыхает от «богоугодных» дел.

– Зачем же он тебе все рассказал! – не очень-то поверила Людмила.

Света пожала плечами:

– Предложил мне стать богородицей.

– Кем?

– Ну родить ребенка ему, обязательно сына, которому он потом передаст «дело».

– Почему именно тебе?

Подруга усмехнулась:

– Думаю, другие тоже были, он проговорился, будто Лена Емельянова дочку ему родила, а девочка совсем ни к чему.

– Лена? – изумилась Мила. – Так она же пропала!

Двадцатипятилетняя Емельянова внезапно скрылась в неизвестном направлении, попросту убежала из секты, и ее имя находилось под запретом.

– Думаю, Колька отлично знает, где ее косточки, – сказала Света, – дуры мы дуры, столько лет на него работали. Он ведь гипноз применяет и наркотой нас травит. Я-то сначала от радости чуть ума не лишилась!

Света помолчала минуту, а потом продолжила.

Идея стать богородицей поначалу окрылила девушку. В ее голове царила дикая мешанина из каких-то обрывков теологических знаний. В те дни она ничуть не сомневалась в святости Николая и гордилась своей избранностью. Рассказывать кому-либо о «благородном» деле «святой отец» запретил.

Потом с глаз постепенно стала спадать пелена. Сначала Николай строго-настрого приказал ей не причащаться. Перед утренней и вечерней молитвой он разливал по кружкам «кровь господню» и угощал паству.

– Не пей и лучше не приезжай на еженедельные моления, – сказал Николай, – организм твой должен окрепнуть до беременности.

Потом «мессия» велел хорошо питаться.

– Тебе предстоит особый путь, – вещал мужчина, – господь сказал мне, как следует поступать.

Привыкшая беспрекословно слушаться, Света покорно начала есть мясо, яйца, творог…

Через какое-то время она забеременела, и Николай велел «богородице» поселиться на его московской квартире. Он больше не молился с ней вместе, включая маленький ночничок с моргающей лампочкой.

Светочкин молодой организм быстро пришел в себя. Лишенный ежемесячных наркотических «причащений» и частого гипнотического воздействия ум заработал трезво. Света поняла, во что влипла, и ужаснулась. Был только один путь – бежать прочь.

– Он меня потом убьет, – спокойно объяснила Света, – просто придушит, как Лену или Наташу Леонову.

Людмила вздрогнула. Наташа Леонова тоже пропала несколько лет назад.

– Слишком много про него знаю, – продолжала подруга, – рожу́ – в живых не оставит. А младенца потом будет показывать как божье чудо. То-то в деревню появляться не велел, боится, мой живот увидят. Точно знаю, не жить мне.

– Зачем все мне рассказываешь? – в ужасе прошептала Мила. – Веру мою испытываешь?

– Да разуй глаза, – стала убеждать подруга, – мы жертвы ловкого обманщика, уж не знаю, чем он там нас опаивает, но моления – просто сеансы гипноза. Только на меня он почему-то перестал действовать, а у тебя мозги еще в тумане.

– Делать-то что? – задергалась Мила.

– Помоги мне.

– Как?

И Светочка рассказала. Она все продумала. Сняла квартиру на чужое имя и сегодня же туда переедет. Адреса никому не скажет, затеряться в многомиллионном городе просто, Николай ее не найдет.

– А работа? – спросила Мила.

– Уволилась.

– Жить на что будешь? – поинтересовалась Шабанова.

Светочка засмеялась.

– Позаимствовала кое-что у нашего «святого», думаю, лет на пять хватит, а там опять устроюсь. Стоматологи никогда не останутся без работы.

– Украла! – ужаснулась Мила. – У «святого отца»!

– Свое взяла, – отрезала Света, – не всю кубышку утащила, только пятьдесят тысяч.

– Не хватит на пять лет, – вздохнула Мила.

– Долларов, а не рублей, – пояснила Светочка.

Людмила замерла с раскрытым ртом.

– Иисус Христос, откуда у отца столько денег?

– От верблюда, – мрачно ответила подруга. – Мы в секту вступали и имущество отдавали? Только скажи спасибо, что институт за плечами и этому кровососу в качестве дойных коров подошли, а монахи на него кто квартиру, кто дачу, кто машину переписал.

– А убежище? – напомнила Мила.

Николай часто говорил об избранности «путников», пугал доверчивых людей вселенской катастрофой, атомной войной, невиданными пожарами и наводнениями.

– Но с нами, – вещал «святой отец», – ничего не случится, все спасемся в убежище.