Книга Гражданин Винс, страница 11 – Джесс Уолтер

— Нет. Нет. Я про предвыборные дебаты.

Эдди молча смотрит на него.

— Кто? Картер или Рейган? Не смотрел вчера по телику?

Эдди на минуту задумывается, потом снова пожимает плечами.

— Говорю же, Винс, не бывает победителей, если две шлюхи начинают спорить.

— Цвета играют большую роль. Ставлю доллар.

— Ты имеешь в виду, типа, черный или красный?

— Да, эти в самый раз. Или даже белый. Только не телесный.

— Цвет не имеет большого значения, если в них нет проволоки. Играю.

— Нет же, есть такие поддерживающие лифчики, на все случаи жизни. Клевая штука. Если в лифчике проволока, значит, за ним большие буфера.

— Буфера? Ты только что сказал «буфера»?

— Да эти с проволокой снимать запаришься. Отвечаю — доллар.

— Ну так и не носи такой.

— Я имел в виду, с женщины трудно снимать.

— А ты попробуй, когда она в сознании. Равняю.

— С застежкой впереди я справляюсь, но если она сзади… отстой.

— Точно. Будто едешь в полном тумане, когда сзади расстегиваешь.

— А ты что думаешь, Винс?

Он поднимает глаза. Этим всегда заканчивается — обращаются к нему. Все смотрят на него, держа карты в руках, как ватага ребятни, играющая в «пьяницу». Анджела сидит на коленях у своего сутенера, на пару с которым ест куриную ножку. Дальше полицейский в гражданском, заглянувший скоротать время, расписывается на гипсе Бет. Винс смотрит на свои часы. Четверть четвертого.

— Ладно, — говорит он. — Я скажу вам, что и как, но на этом и закончим. Лады? И поговорим для разнообразия о чем-нибудь более интеллектуальном. Например, о политике. Согласны?

Все кивают, приготовившись внимательно слушать. Джекс потягивает шампанское из большой бутылки, что стоит у него меж колен.

— Ладно. Первое, что вы должны понять: бюстгальтер — это символ мужского возбуждения. Это то, что называется… это суррогат клитора. Понимаете? Этот страх, что у тебя руки крюки… темно, неловко, и сам не понимаешь, что там делаешь. Иногда тебе везет, но даже в этих случаях не знаешь точно, что же ты делал. Яснее ясного, мы думаем только о женщинах. А когда удается подцепить одну из них, оказывается, что мы ни черта о них не знаем. — Он пожимает плечами. — Вот что такое лифчик. Еще одна женская штучка, которая, к нашему ужасу, непонятно как работает.

Все смотрят на него.

— Но вот вы справились с этим волнением, и что? Так… например, бывает момент в прелюдии, как раз перед началом главного дела. Вы уже оба полураздеты… и тут две дороги: вперед и назад. Она может передумать. А у тебя от нее крыша едет. Ты целуешь ее шею и покусываешь. Твои руки мечутся, пытаясь выяснить, на крючках он или на застежке. И именно в этот момент она тебя останавливает. Отталкивает твои руки. Встает. Улыбается тебе сверху вниз. А потом медленно-медленно… глядя прямо тебе в глаза… спускает бретельки, расстегивает лифчик… и бросает его на пол.

Все затаили дыхание. Анджела и ее сутенер замерли. И Бет тоже. Вся комната окаменела.

— Так что да. Думаю, лифчики сексуальны. Ну, — Винс выпрямляется и бросает пятерку в общий котел, — разве я тут единственный, кто смотрел эти чертовы дебаты?

Половина пятого утра. Девушки пристают к Винсу на пороге, но он сегодня весь в себе. У него нет кредиток, и он продает травку без церемоний, прежде чем они начнут расточать объятья и намеки. Сегодня даже Бет, покусывая нижнюю губу, дожидается у двери, пока другие уйдут.

— Мне понравилось то, что ты сказал про лифчики, Винс.

— Как делишки, Бет?

Она переминается с ноги на ногу.

— Уснуть не могу, вся на нервах.

— По поводу?

Она смотрит на него, будто все и так ясно.

— По поводу дома, который надо продать. Забыл? Я тебе вчера вечером рассказывала. Ларри доверил мне продать дом.

— А, ну да, ну да. — Винс напрочь забыл об этом. — Напомни, когда торги.

— В субботу, воскресенье и понедельник. Ты ведь придешь, да?

— Конечно, приду.

— Просто… Меня донимают сны о том, что всплыли мои старые делишки: или меня арестовали полицейские, или я говорю что-то совершенно идиотское.

— Бет…

— Слушай, скажи мне правду. Люди смеются надо мной?

— Над тобой?

— Из-за того, что я пытаюсь получить лицензию агента по продаже недвижимости? Глупо, да?

— Нет, — отвечает он. — Не глупо.

— Скажи правду.

— Не глупо.

— Ты же знаешь, каждая стриптизерка заливает, что копит деньги на колледж. Но они это говорят, чтобы мужчины не испытывали неловкости, глядя, как девушка раздевается. Чтобы они думали, что их эрекция вносит лепту в улучшение этого мира. Ну, наверное, поначалу, может, так и было. Мне нравилось произносить фразу: «Я учусь на агента по продаже недвижимости». — Она наклоняется и переходит на шепот. — Но теперь… черт, Винс, они ведь, возможно, позволят мне это сделать. А если я не справлюсь? Если я недостаточно умна для этого?

— Бет…

— У меня голова трещит, как подумаю об этом. Просто глупо, до чего мне этого хочется.

Наконец Винс хватает ее за сломанную руку.

— Послушай. Никогда не называй себя глупой, если тебе хочется чего-то лучшего!

Горячность его ответа слегка изумляет их обоих. Винс понимает, что обращался и к себе тоже. Они стоят и смотрят друг на друга, потом он отпускает ее руку и в смущении отводит глаза.

— Расскажи об этом доме.

Может, не стоит так поддерживать ее в попытке стать агентом по продаже недвижимости («Это бунгало постройки сороковых годов, северная стена оштукатурена, двора нет, гаража нет, привлекательность — ноль»), поскольку, как ему кажется, риелтор, на которого Бет работает, надеется переспать с ней («Просят тридцать две, но если им дадут хотя бы двадцать пять, я съем свой гипс»), и она никогда не сможет зарабатывать на жизнь продажей домов («Если эта развалина пройдет проверку управления жилищного строительства, я ему в буквальном смысле отдамся… Хотя нет, не отдамся»), но все же он верит в то, что сказал: не надо извиняться за то, что хочешь чего-то лучшего.

Тем не менее Винс начинает осознавать, что у всего этого есть иная сторона, о которой он не подумал накануне ночью.

— Как Кеньон? — спрашивает Винс.

— Прекрасно, — отвечает Бет, глядя вниз. — Спасибо. — Она сжимает его локоть, поворачивается к «Берлоге Сэма», хочет сказать что-то еще, потом улыбается и уходит.

Джекс вываливается ей навстречу и придерживает дверь, пропуская ее. Винс закуривает. Джекс дышит на замерзшие руки.