Онлайн книга «Редкая птица»
|
– Два… Три… Как жарко, безумно жарко… Я чувствую, как пот струйками стекает по спине, по лбу, по щекам… …Четыре… Пять… Открываю глаза. Пространство вокруг залито ослепительно белым светом. Я ощущаю собственное тело, неподвижно распростертое на прохладном шершавом брезенте… Ьрезент упруго ласкает щеку… Мне хорошо… …Шесть… Семь… Голос становится визгливым и торжествующим. А я чувствую затаенное напряжение зала, тысяч людей, ожидающих слова «аут», чтобы взорваться воплем восторга, празднуя мое поражение… Если я не встану, меня добьют. Если встану – снова попытаются сбить… Сил уже нет… И брезент так приятно холодит щеку… Друзья, наверное, будут жалеть обо мне… Это тоже приятно… Мелодия едва-едва слышна, но очень знакома… Эту песню любил один мой друг… Какие же там слова?.. …Но я не дам врагам своим Вдыхать злорадства сладкий дым; Когда я выползу живым Из амазонской чаши…'' [1] . …Восемь… Словно визг циркулярной пилы о железо… Но я уже на ногах. В боевой стойке. Стопы расставлены, руки прикрывают корпус и голову, плечи расслабленно опушены, готовые в долю секунды взорваться отработанной серией ударов. Голова опущена, подбородок прикрыт хорошо… Из-за слепящего света я не вижу рефери, но знаю, что сейчас он внимательно смотрит мне в глаза, пытаясь определить, могу ли я продолжать бой… Ну же! Ну! Бокс!.. Голос – словно скрип ржавой двери… Зал взрывается криком! Но… Противника я не вижу! Его просто нет. Как нет и рефери. Ринг, канаты, белые лампы над головой, за завесой сигаретного дыма угадываются лица зрителей, искаженные азартом… «Ну что ты стоишь! На тебя деньги поставлены! Работай!» Но если нет противника?.. Значит – бой с тенью. Это просто, как на тренировке. Я расслабился, стало даже весело. Серия прямых… Прямой – боковой – прямой… Сайдстеп, через руку… Прямой – боковой, на отходе… Зал наполнился свистом, улюлюканьем, смехом… Да что они, за шута меня держат? Я тоже хорош… Останавливаюсь, опускаю руки… Удар в голову на миг ослепляет, инстинктивно «ныряю», бросаю правую руку и «проваливаюсь», – кулак попадает в пустоту… Следующий боковой противника едва не сбивает меня с ног. Я немного «плыву», меняю стойку и начинаю «танцевать» назад и в сторону, восстанавливаю дыхание… Ну что ж, уже лучше. Противник есть, просто я его не вижу. Зато начинаю чувствовать… Едва заметно колыхнулся воздух. Здесь: бросаю два прямых. Есть! Плечи, суставы запели от приятного сопротивления. Еще разочек: правый-левый прямой. Аккуратно, чтобы не «провалиться». Есть! Зал затих. В голове снова разрывается электрический разряд! Пропустил боковой. Поменять стойку, потанцевать, уйти… Так, с головой порядок. Противник бьет сильно, но неточно. Правда, стоит ему попасть хорошо… Бросаю наугад правый прямой. Попал! «Что ты его гладишь! Он же тебя бьет!» – Это голос Вити Егорова, моего тренера. Я застыл на месте. Уловил кожей щек неуловимое колебание воздуха… Противник начал атаку. Я завалил корпус чуть вправо, бросил левую руку вразрез. Голову обдало волной, холодя мокрый висок… Моя левая вошла жестко и плотно. «Молодец! Вот так и давай». – Голос тренера теперь спокоен. Сейчас я его завалю. Рука ухает, как в мешок… Почему же он не падает? Должен же! Я чувствую, как доски пола упруго прогнулись под тяжело осевшим телом. Гонг! Сижу в своем углу, стараюсь часто и глубоко дышать, чтобы восстановить силы. Не знаю, сколько раундов прошло, сколько впереди… На ринге – рекламщики. Звучит какой-то музон ритмический наподобие «чижика-пыжика», под него маршируют едва одетые девицы в длинных сапогах, в поднятых Руках они держат рекламные проспекты. Голос диктора, одновременно наглый и бархатисто-сладкий, тягучий, вешает согласно прейскуранту: МЫ ОБНАЛИЧИМ ВАШИ БЕЗНАЛИЧНЫЕ! МЫ ОБЕЗЛИЧИМ ВАШИ НАЛИЧНЫЕ! МЫ ПРЕВРАТИМ ВАШИ НЕТРУДОВЫЕ В ВАШИ КРОВНЫЕ! «Кровные… Кровные… Кровные», – густо разносится по залу. Девицы на ринге одна за другой сбрасывают коротенькие платьица и маршируют по кругу голышом. Зал ревет. Откуда-то сверху на ринг сыплются долларовые бумажки. Зал неистовствует. Девицы одна за другой натягивают символические платьица долларового же цвета, извлеченные из ботфорт с фантастической ловкостью, и покидают помост под бодрый марш: «Весна идет, весне дорогу!..» А диктор продолжает вещать, голос его вибрирует от вкрадчивости до упоенного восторга: ГОЛОСУЙТЕ ЗА КАНДИДАТА «НОВОГО АЛЬЯНСА»! ОТРЕЧЕМСЯ ОТ ОТЖИВШИХ ДОГМ! ВЕСЬ МИР – У ТВОИХ НОГ! НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВЫБИРАЕТ «НОВЫЙ АЛЬЯНС»! На потолке раскрываются невидимые шлюзы, и долларовые бумажки густо падают на зрительские ряды. Рев зала сливается в протяжный неистовый вой. Голос диктора дрожит, словно от сдерживаемого оргазма: НОВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ – ЭТО «НОВЫЙ АЛЬЯНС»! Голос тонет в стоне зала. А минутный перерыв все не кончается. Может, это уже победа? Или – поражение? Чья-то рука подает мне бутылочку: «Освежись!» Нет, пить я не собираюсь, просто рот прополощу. Ну надо же, портвейн, крымский. «Бутылочка не нужна?» «Что?» «Бутылочку забрать… И – ничего более. Бутылочку…» Рядом, просительно согнувшись, стоит мужичонка – собиратель тары. Одет он странно – в стеганый халат, в каких ходят на Востоке, на плечах – погоны, причем один – капитанский, другой – майорский. «Премного, премного благодарны», – кланяясь, мужичонка пятится, поднимает лицо, как-то неуловимо изменившееся и вроде знакомое, добавляет: «Привет вам от Хасана. Покойного!» Снова заиграла музыка. Куда исчез мужичонка, я не заметил. Зато на ринге появился рефери, но странный: как и положено судье на ринге, на нем белая рубашка, белые брюки и галстук-бабочка, но в руке он зачем-то держит докторский саквояж, на голове у него, на желто-рыжем клоунском парике, чудом держится белая медицинская шапочка. Он расхаживает по рингу в остроносых ботинках и, кривляясь и гримасничая, декламирует: …Знаменитый Мойдодыр, Умывальников начальник И мочалок командир! «Почтеннейшая публика! Если кто-то из вас путает Мойдодыра с Мордыхаем, объясняю разницу: это как дождик и Джорджик на той зелененькой, что упала на каждого из вас, кто не поленился подобрать! Ну, разглядели Джорджика из зеленого дождика? Ха-ха-ха…» |