Онлайн книга «Огонь на поражение»
|
— Цейлонского нет, есть индийский, — произносит Кристина. — Из Индии? — Да нет, обычный, со слоном. — Тоже хорошо. И — булочку с маслом. — С чем? — Или с вареньем. С клубничным. — А вы нас… не убьете?.. — вступила в разговор Анжелка. — Не-а. И даже не изнасилую. Чтоб вам и не мечта-лось. — Анжелка вдруг перешла на «вы». Ну да что говорить — стресс, он и в Африке стресс. А кто сказал, что для меня предыдущие минуты были самыми приятными в жизни?.. — Кстати, девчонки. А что вы собирались с трупом делать? — С каким трупом? — С моим. Расчленить на части и выносить хозяйственными сумками? — Да мы… — Это я к тому, что спички — детям не игрушка. А оружие — тем более. Откуда у вас браунинг? — Купили. — На рынке? — Да нет, в магазине. За бугром. — На всякий случай? — Ага. Время-то какое. — Провезли без проблем? — Конечно. На таможне же все ребята знакомые. Кто нас проверяет? — Вот именно. Но часы-то забрали… Пошли на кухню, за чаем и потолкуем. К тому же я не завтракал. Через десять минут мы уже мирно болтаем. Кристина рассказала, как получила часы, что произошло потом. — Сам понимаешь, предъявлять их нужно было или сразу, или… Когда выяснилось, что одного пассажира застрелили на автостоянке, — тут как начали таскать. Ну, мы с Анжелкой решили никому и не говорить. Уже и не рады были, что связались… — Во-во… А выбросить десять «кусков» в мусоропровод — сам понимаешь… — добавляет Анжелка. — Понимаю. Верх пижонства. — Это если мягко сказать. Потом как-то забылось: ну лежат себе и лежат… — А сегодня заходим в комнату отдыха — только с рейса — нас уже ждут. — Кто? — А хрен его знает! Мужики. — Сколько? — Трое. — Какие из себя? — А никакие. Ни рыба ни мясо. — На лице Анжелы выражение полной брезгливости. — И уж подавно — не птица, — кивает на мой галстук Кристина. — Девчонки, вы же с людьми работаете… Кем они вам показались? Бандиты? Рэкетиры? Уголовники? Шпана? служивые? — Только наглые, — резюмирует Лукашева. — Многие работают под наглых. Служба у них такая. — Да нет, не то. Мы же действительно всяких повидали. А у этих поведение — холуйско-заносчивое. Одновременно. — Дескать, все могем? — Ну вроде. — Какие-то «ксивы» вам предъявляли? — Ну да, один что-то сунул под нос. С двуглавым орлом на обложке. — Сейчас двуглавые орлы в моде. Что ни банк, то «Русский», что ни фирма, то «Российская». И — орел тут как тут… — комментирует Кристина. — А само удостоверение я и не рассмотрела. В смысле — не прочитала. А на фото мужик, что предъявлял, — в погонах, это точно. Спрашивать девушек о подлинности документа смысла нет. Да если и подлинный — владелец может быть мнимый. Очень даже мнимый. — То есть ведомство вы не рассмотрели. — Да смотрела Кристинка одна! Я бы — еще и на зуб попробовала. — Ага, на зуб… Как же… — хмыкает та. — Но не милиция? — Точно нет. Эти для нас вроде как свои, привыкли. — А те, значит, «чужие»? — Вроде. — Встретили они вас, что дальше? — Да жуть какая-то. Один дверь закрыл, стал рядом. «Лукашева и Ковальская?» «Да». «Вы попали в неприятную историю. Крайне неприятную и опасную. Смертельно». Да, говорил этот один, у двери, он потом начал прохаживаться эдак вдоль стены. Двое других стали по углам, получилось, что у нас за спиной. «В чем дело-то?» — спросила я. А он смерил взглядом с головы до ног — и молчит. Тут Анжелка не выдержала: «Чего надо?! Сейчас закричу — ребята сбегутся…» «Не сбегутся. Вам не пришло в голову, что мы легко прошли в служебное помещение аэропорта? Международного аэропорта. И так же легко выйдем. Если нужно — вместе с вами. Но боюсь, что в этом случае вас уже не найдет никто. И никогда». И снова замолчал. Просто ходит и рассматривает нас. «Что вам надо?» — спросила я. И чувствую, голос — словно маятник. "Если вы думаете, что умрете, — да, умрете. Только не скоро. И не быстро. Перед этим вам предстоит узнать, какую нестерпимую боль может испытывать тело. Нежное девичье тело… Как оно покрывается рубцами ожогов, как обезображивается лицо…" Вообще-то, мы страшно перепугались. Может, это маньяки какие-то… А этот сказал: «Часы». «Часы?» — проговорила я автоматически, не сразу даже сообразив, о каких часах речь. «Ну да. Часы одного пассажира». — И тут самое странное, — вступает в разговор Ан-желка. — Один из парней подходит к столу, вынимает из «дипломата» пачку денег, бросает… «Здесь — десять тысяч долларов. Мы их у вас покупаем». А мы с Кристинкой совершенно растерялись. После такой «накрутки» — мы не то что часы, мы бы им все что угодно отдали. А тут… Переглянулись, потом я посмотрела на того, что нам угрожал. «Можно взять?» «Можно», — ответил тот, кто положил деньги. Я решила — значит, он у них главный… «Где часы?» «Здесь». «В этой комнате?» «Нет. В диспетчерской. В столе заперты». «Ты! — Он указал пальцем на Кристину. — Идешь за часами, твоя подружка остается здесь. И — без глупостей. Иначе и ей крышка, и ты не убережешься. Все поняла?» «Да…» «Не слышу?» «Да!» «Иди. У тебя — десять минут». — Короче, пошла я в диспетчерскую. Лукашева осталась. — Одна? — Да. А куда бы я делась? — Тут другое. Если их «ксивы» — такие «вездеходы», один из парней наверняка сопроводил бы… Или — боялись засветиться. — Может, и так. Зашла я к диспетчерам, в столе взяла пакет с часами… — Тебе что это, Фемминг их в пакете передал? — Да нет, я забыла сказать: мы с Анжелкой вроде расписку написали, на всякий случай, что «Ролекс» принят на хранение на время полета… — Так чего же сразу властям не сдали? — Мы же сказали — хрен бы нам кто поверил, — говорит Лукашева, — а от международного — отстранили бы точно. |