Онлайн книга «Огонь на поражение»
|
— Дронов, остановись. Кристинка — стю-ар-дес-са. А не полиглот-теоретик, — перебивает Лукашева. — Он англичанин. Язык — диктора лондонского радио, — говорит Кристина. — С таким же успехом он может быть и русским. Именно этот вариант английского изучают у нас при хорошем базовом образовании. — Да нет, Олег… Ну не знаю, как объяснить… Выговор… Манеры… Да все… На крайний случай, если не англичанин, то в Англии прожил лет пятьдесят… — А ты где язык изучала? — Университет. Английский и немецкий. У меня диплом был как раз по лондонским диалектам и сленгам… Так что язык я знаю. — И он бы тебе сильно сейчас пригодился — марки приклеивать… Если бы я тебя в стюардессы не запихнула, добавляет Лукашева. То, что она стерва, понятно и ежу. Сразу. Вот только нужно и приличия знать. Кристина покраснела, но отвечать не стала. Плюс — ей. А Анжелке — минус. Я же внутренне радуюсь тому, что она не пристрелила меня в первые минуты знакомства. А ведь могла. Вполне. — Теперь, пожалуйста, Кристина, еще раз: почему он отдал тебе часы? — Да не почему… Он сказал: на память. Да и психовал, я же говорила… — Кристина, подробно… — Ну сказал, что часы показывают не его время… — Не его? — Ну да. А… Он сказал: «На земле они показывают мое время, а в воздухе — не мое»… — И все? — Ага. Шиза накатила. К тому же, как выяснилось, он сердечник был. — Слу-у-шай, Криста, а ведь его — убили… — тихо произносит Анжела. — Как это — убили? Ведь и врач подтвердил, и — медики потом… — Подумаешь… И он знал, что его убьют… За часы… Олег, что в тех часах такое? — Не знаю, — честно отвечаю я. Закуриваю, отхлебываю начинающей мутнеть темно-бурой жидкости. — Дронов, а ведь нам повезло… — вдруг произносит Кристина. — Да? — В том, что еще живы. — Кто бы спорил… Так, думай… «Мое время»… «Не мое время»… Может быть, ключ-код включает еще и таймер? На котором нужно было выставить определенный час? — Девчата, часы ходили? — Ну да… — Какое было выставлено время? — Нью-йоркское. — Вы их перевели? — Да нет, зачем. Мы их вообще не трогали. Соломон, правда, что-то крутил — но наобум, просто проверить… * * * «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь, пусть неоглядна ночь и одинок твой дом, еще идут старинные часы…» «…и время ни на миг не остановишь…» Время — величина переменная. Нужна постоянная. «На земле», «в воздухе»… Стоп. «Воздух». Кодовое слово, издавна употребляемое спецслужбами для обозначения наивысшей секретности, наивысшей степени срочности или самой высокой государственной значимости операции. «На земле — мое время, а в воздухе — не мое…» Нет! За чифирем этот вопрос не решить даже после бессонной ночи! Как и не менее важный: ГДЕ информация… Для решения второго вопроса мне придется встретиться с человеком Организации. Надеюсь, вид у меня достаточно алчный — для торгов… Не говоря уже о том, чтобы еще Димку вытащить… Ну да чему быть, того уж не воротишь!.. А по первому — конечно, Сашка Регент. С его умной машиной. Вообще-то компьютеры для меня — темный лес, а потому отношусь к ним с суеверным уважением. Пара гаек, три болта — а соображает!.. Да еще со скоростью миллион операций в секунду… Хотя меня мучает подозрение, что человеческий мозг работает еще быстрее. Но люди этого просто не знают. И даже не хотят знать. Впрочем, судя по ленивому шевелению извилин в собственной бестолковке… А все потому, что нельзя объять необъятное. Из прутковских вариаций на данную тему самая наступательная: «Плюнь в глаза тому, кто скажет, что можно объять необъятное. Ибо нельзя объять необъятное!» Ну и, конечно, основное: КОЗЫРЯЙ! Все. Время. Встаю: — Девчонки, мне пора. — Олег, а как же мы?.. — Соберите кое-какие вещички, и на дно. Лучше — в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!.. — Так мы можем и в нашу поехать… Только… — Кристина запнулась. — Только, Дронов, раз все так сурово, нас легко могут там найти. И — укокошить. К тому же за нами могут следить. И… — Глаза Лукашевой округлились, голос осип разом: — Нас ведь могли подслушать, о чем мы здесь говорили… Блин, Криста, какие мы ду-у-р-ы… Куры безмозглые! Это она произносит едва-едва, одними губами. Ну они-то, может, и куры, а я — птица ископаемая. И знаменитую фразу Гоголя «Редкая птица долетит до середины Днепра…» всегда читаю с утвердительной интонацией. Тем более, насколько я помню, дальше середины Днепра и лететь резона-то нет: там поросшие лесом острова, где можно и шашлычок организовать, и рыбку половить, и с девчонкой уединиться… Это я к тому, что во внутреннем кармане пиджака имею маленький приборчик, который пищит при наличии любого постороннего аппарата, в шпионском простонародье называемого «уши». А поскольку береженого Бог бережет, пока девчонки хлопотали насчет чая, я просто-напросто выкрутил пробки, обесточив все электроприборы, способные «оживить» «жучка», и выдернул шнур телефона из розетки. Единственный способ засечь наш разговор — лазерный луч на стекле. Ну да я не считаю девчонок фигурами, равными Черчиллю, а за мной «хвоста» не было. — Не комплексуй, Анжелка. Квартирка «чистая». — Благоприобретенный рефлекс? — Ага. Так что давай по рюмочке — и разбежались. — Ты уверен, что за нами не будут следить? — Думаю — нет. — Почему? — У них без того забот хватит. Кристина достала стаканчики, разлила бренди: — За что пьем? — Как всегда, за удачу. Выходим в прихожую, вкручиваю пробки, зажигается свет и… На вешалке висит длинный черный плащ-реглан. И черная широкополая шляпа. «…опросили бездну народу… Везде выплывал человек. Очень ненавязчиво выплывал… Черная широкополая шляпа, длинный черный плащ-реглан…» — Ух ты! Последний крик парижских кутюрье! — Оборачиваюсь к девчонкам. Они стоят рядышком, обнявшись Ну, блин!!! — Анжелка, может, дашь поносить? — Смотрю ей в глаза. — На время… Это твой плат? |