Онлайн книга «Банкир»
|
— Храм у человека в душе. А если нет того храма, то и цена человеку — грош, и жизнь для него — копейка. И своя, и чужая. — Храм… Что-то я слышала про это… А, тамплиеры, рыцари храма! Наверное, это было очень красиво… Мне вообще нравятся рыцари… Или — древние греки… По-моему, они были сильными, верными и благородными… — Разными они были… — Знаете, Михеич… Все-таки мне хочется верить, что хорошими. Время, что ли, такое? — Может, и так, — говорю я. — Александр Дюма создал своих мушкетеров как раз тогда, когда Франция превращалась в торгашескую, скупердяйскую страну… А Вальтер Скотт — Квентина Дорварда во времена «черных сюртуков» банкирских домов… Если люди не видят благородства вокруг, это не значит, что его нет вовсе. — Вот и я думаю, что есть. А греки… У них всегда было тепло, и вдоволь моря, и их окружали прекрасные женщины… И дома они строили белые, открытые всем ветрам, и украшали свои города богами-людьми, и хотели жить, и жили… Они даже звались красиво и гордо — эллины… Словно люди с другой планеты… Кстати, ты не знаешь почему? Пожимаю плечами. — По греческим мифам Эллином звали царя Фессалии, внука Прометея… — произносит Михеич. — Того, что огонь у богов украл? Для людей? — Того. Вот только на пользу это людям пошло или наоборот… По одному из вариантов мифов, Эллин был сыном самого Зевса… — Ну, это тогда никого не удивляло… — весело рассмеялась Лена. — Греховодники были эти греки. И люди, и боги. Помню, в школе у нас парнишка дотошный был, он все доставал историчку: почему греки на всех ихних вазах — голые. Она отвечала всегда, глядя в стол: в Греции было жарко. А парнишка тот не отставал: «А что, девочки с мальчиками так голышом в школу и ходили?» Эллин, наверное, тоже был не самый примерный семьянин? — Вот об этом мифы умалчивают. Известно только, что нимфа Орсеида родила ему сыновей — Эола, Дора и Ксуфа… От них и пошли основные греческие племена. Эол, как старший, воцарился в Фессалии, Дор получил землю напротив Пелопоннеса и от него пошли дорийцы, а Ксуф… Что с тобой, Сережа? Судя по всему, вид у меня странный. Но я не могу ничего долго объяснять. Произношу просто: — Дор — это я. — Ух ты! — восторженно вскрикнула Лена, словно перед нею во плоти возник призрак того самого легендарного родоначальника дорийцев. — А ты — настоящий? — Еще бы… — Это твоя фамилия? — спрашивает Михеич. — Не знаю. Просто меня так все называли. — Кто — все? Кто?.. Отец?.. Мать?.. Люди, словно за пеленой дождя, их лиц я не вижу, только различаю неясные, размытые очертания… И еще — картинка на стене… На фоне ночного, фиолетово-синего неба — замок, белый, залитый лунным светом, отчужденный и неприступный… И только в одном окошке светится огонь… Живой и теплый… «Огонек в окне, полуночный мрак, по осенней мгле беспокойный шаг…» Нет. Не помню. Ни-че-го. Мотаю головой. Напротив — участливые, огромные глаза девчонки и усталые и сочувствующие — Михеича… — Не помню. Ничего. Девушка кладет мне ладонь на руку. Она прохладная. — Ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь. Просто — еще время не пришло… — Обвела нашу крохотную комнату лучащимся взглядом и сказала вдруг: — А пойдемте гулять! Сейчас! — Ночью? — удивился Михеич. — Конечно! Снегу нападало, и еще — полнолуние. Светло как днем, только днем не так волшебно! — Может, вы без меня… — замялся Михеич. — Ну что вы, Михеич! Здесь же есть город древний, и музей… — Музей по эту пору закрыт… — Но город-то — открыт? — А что ему теперь сделается? Не город — раскоп… Только зимой там пустынно и диковато… — Что, там и дома есть? — И дома, и улицы… Да и город не один — несколько, один над другим… Нет, вы уж меня, детки, увольте, погуляйте сами. Только — поаккуратнее, раскопы там глубокие, можно и летом шею свернуть… — А рассказать… — Вот Сережа все и расскажет. Он и от меня наслушался, и книжек поначитался. — Пошли? — смотрит на меня девушка. — Пошли. — Знал бы, что такой колотун будет. — Один из «кожаных» поплотнее запахнулся в куртку, но дрожь пробирала его. — Впредь будешь умнее. — Умнее, не умнее. Погода собачья. — Погода как раз ничего, а вот жизнь… — А эти — в тепле… Винцо попивают или — водочку… Слушай, Бодя, а если он сегодня вообще не выйдет, нам что тут, околевать всю ночь? — Выйдет. Девку-то ему надо будет довести. Хоть до машины. — Хм… А девка та возьмет да и не поедет. Думаю, он с ней койкой легко поделится… Я бы — поделился… — Может, и так. А наше дело телячье — ждать. — Добро бы — по делу сидели, а то — фотки сделать. На кой надо? — Не нашего ума… Нам сказали — мы делаем. Чего зря? — Это верно. Тебе хорошо, у тебя клифт на цигейке. А тут — заработаешь воспаление… Я не Президент, по боллисткам разлеживаться некогда… Выходят! Готовь аппаратуру! Объектив «берет» лицо Сергея Дорохова, защелкал «автомат». — Ты покрупнее, покрупнее возьми! — зашептал тот, что помоложе, на ухо напарнику. — Поучи отца «строгаться»… — И девку, и девку щелкни. — Да не зуди ты под руку! — Слушай, куда это они? — А пес их знает! — Ну что, отчалили?.. Дело сделано. — «Пальчики» надо взять. — В доме старик. Да и эти могут вернуться в любой момент… — Кто из нас мерзнет-то? — Ну да… Подождем, пока заснет? — Да пошел он! — И что мы ему скажем? Спросим — как пройти в библиотеку? — Иваныч говорил, он винцом торгует. Вот мы и придем — за винцом. А в доме — там уже осмотримся. Ладушки? — Ладушки. Только дед тот, Назар сказывал, очень неглупый. И крученый. Если чего — враз расколет. — Да пошел он! Его на том свете заждались давно, а он все знай коптит… Пошли… — Не пори горячку-то! Я замерзший, а не отмороженный! Ждать будем. Нам же сказано, взять «пальчики» по возможности… Ну и будем ждать возможности. — Возможность не ждут, ее создают. — Сильно ты умный! Укрытый снегом город кажется неземным. Лунным. А море, дышащее за обрывом мерно и сонно — океаном ртути. Тяжело, маслянисто переливаются почти недвижные волны… |