Онлайн книга «Привидение в кроссовках»
|
– Больше не покупай ничего подобного, спи давай. Я покорно легла на диван, вытянула ноги и попыталась думать о нейтральных вещах. Отчего в моем магазине плохо идут копеечные шариковые ручки? Вроде дешевый товар, по три рубля, а народ берет те, которые по десять… Хорошо бы поставить ларек с открытками, их многие спрашивают… Открытки! Я рывком села, Хучик свалился на пол. Так, кажется, я знаю, кто поможет подобраться к бумагам про Лешку Красавчика. Дождавшись одиннадцати утра, я отыскала на столе нужную бумажку и набрала номер. Вчера, уходя, Женя Бетон оставил мне визитку, сообщив: – Если Шурку еще разок у себя поймаете, гоните взашей, можете ей подзатыльников надавать, а потом мне звякните, я вечером подъеду и все оплачу. И вот сейчас визитка пригодилась. – Алло, – прочирикал девичий голос, – вам кого? – Женю. – Кого? – Женю. – Которого? – Женю Бетона. – Сама ты каменоломня, – рявкнула девушка, – обожралась с утра и идиотничает! Поняв, что совершила ошибку, я быстренько отсоединилась и набрала номер снова. – Да, – рявкнул мужской голос. – Женя? – Ну? – Это Даша, директор книжного магазина на Федосеева. – Здрасьте вам, – сбавил тон парень, – опять Шурка бузит? Вот шалава, пихайте ее коленкой под зад. – Нет-нет, – поспешила я успокоить юношу, – просто я придумала, как вам развлечь жену, вот слушайте… – Ладно, – сообщил Женя, побеседовав со мной, – ща приеду. Он и впрямь прибыл через час, такой же шикарный, как вчера, только в сером костюме и пронзительно-яркой синей рубашке. Где-то с полчаса мы обсуждали всякие практические проблемы, связанные с установкой ларька, потом Женя осведомился: – Ну и сколько мне это встанет? Какую сумму возьмете на лапу? – Мне не нужны деньги. Бетон напрягся: – Что тогда? – Нужна небольшая услуга, если, конечно, получится… – Выкладывайте. Я изложила проблему. – Это я могу, – обрадовался Женька, – такое мне по силам. Подождите секундочку. Он вытащил трубку и сказал: – Николай Петрович? Женя Краснов беспокоит. Я уставилась в окно. По ледяной январской улице неслись прохожие. Стужа в этом году стоит невероятная, давно не было в Москве таких морозов. – Ну все, – сказал Женя, – договорился. Подъезжайте к восьми вечера в кафе «Луна», на Колесниковской улице, там вас Николай Петрович будет ждать. – Мне ему платить? – Ни в коем случае, – подскочил Женя, – разбалуется мужик, он свое и так имеет, просто бумажку заберете, и все! За пять минут до указанного времени я вошла в полупустую забегаловку и оглядела зал. Сидевший у стены мужчина примерно моего возраста приветливо помахал рукой. Я подошла к столику и спросила: – Николай Петрович? – Коля, – улыбнулся тот, – для красивых женщин просто Колян. – Даша. Милиционер галантно продолжил: – Кофе? – Спасибо, я тороплюсь. – Тогда держите. У меня в руках оказался легкий, совершенно невесомый пакетик. – Здесь все? – Абсолютно, Жене привет. Я кивнула и пошла на выход, чувствуя спиной, как Николай Петрович шарит по моей фигуре липким взглядом. Желание узнать правду было таким сильным, что я вытащила тоненькую папочку прямо в «Пежо». Так, Алексей Андреевич Морозов, кличка Красавчик, родился в 1955 году, осужден в 1988-м, скончался в 1990-м. Ближайшие родственники… Да, никого. Алексей Морозов был из детдомовцев. Ни отца, ни матери, ни братьев с сестрами. Не было и жены с детьми. Парень существовал один как перст. Зато имелась свидетельница и одновременно, говоря языком милицейского протокола, сожительница, Наталья Сергеевна Филимонова. Последнее место работы – Союз композиторов, секретарша. Наталья Сергеевна была вдовой. Ее муж, некто Парасов Константин Львович, скончался аж в 1973 году. Наташеньке тогда стукнуло двадцать пять. Детей у нее не имелось, впрочем, они не появились и позже, зато нашлись сведения о матери Филимоновой Екатерине Андреевне, 1928-го года рождения. В бумагах был и адрес: улица Сошальская, дом 62. Я тяжело вздохнула. Сведения за 1988 год, с тех пор прошло слишком много лет. Нет в живых ни Лешки Красавчика, ни Натальи Филимоновой, скорей всего давным-давно скончалась и Екатерина Андреевна, хотя проверить не мешает. Ведь это последняя ниточка, за которую я могу потянуть. Вроде бы Надя и Алеша Колпаковы двоюродные племянники Филимоновой… Я в задумчивости принялась включать и выключать фары «Пежо». Если в чем никогда не могла разобраться, так это в сложных родственных отношениях, существующих в некоторых семьях. Кто такие племянники, понятно. Вот если бы у меня имелись брат или сестра, то Кеша и Маша пришлись бы им племянниками. Но прямыми, не двоюродными… наверное, если у вашей сестры имеется дочь, то ваши дети и эта девочка… Нет, все же я в этом ничего не понимаю… Ладно, я завела машину и поехала в сторону Зубовской площади. Ясно одно: двоюродных племянников никто не станет указывать в анкетах, в документы вписывают только так называемых родственников первой очереди. Конечно, я абсолютно зря еду сейчас на Сошальскую. Небось в квартире давно живут посторонние люди, но все-таки следует проверить, потому что, честно говоря, я хватаюсь за последнюю соломинку. Больше у меня никаких версий нет. Дом шестьдесят два оказался блочной девятиэтажкой. Но в подъезде было чисто, почтовые ящики выглядели целыми, кнопки в лифте не топорщились обгорелыми кусками, и на линолеуме не расплывалась зловонная лужа. Аккуратной оказалась и лестничная площадка шестого этажа, а все двери, обитые черным кожзаменителем, гляделись близнецами, даже номера квартир были подобраны по одному образцу: круглые пластмассовые таблички с золотыми цифрами. – Кто там? – раздалось из-за двери в ответ на мой звонок. |