Онлайн книга «Уха из золотой рыбки»
|
– Алло, – затараторила баба, – не, не Даша, знакомая ее. Не, не может, плачет она! Где, где, у СИЗО женского! Прям слезами изошлась! – Кто звонил? – сквозь рыдания спросила я. – Мужик какой-то, – ответила тетка, – на, водички попей. Да не убивайся так, обойдется. Она еще пару минут посидела возле меня, потом ушла. Я попыталась привести нервы в порядок. Хороших людей на свете больше, чем плохих. Не верите? Попробуйте зарыдать на улице – и убедитесь в этом. Эх, жаль, что у меня нет с собой «Ново-пассита», что-то никак не могу успокоиться. Внезапно дверь со стороны пассажирского места распахнулась, и на сиденье с кряхтеньем втиснулся Дегтярев. – Чего случилось? – отдуваясь, спросил он. – Ты как сюда попал? – изумилась я. – Просто приехал, – ответил Александр Михайлович. – Зачем? – Почему рыдаешь? – Откуда ты узнал? – Неважно. Что случилось? – Так это ты сейчас звонил? – осенило меня. – Ага. – Ты из-за меня бросил свою работу и примчался к СИЗО? – Ерунда, – пробормотал полковник, – ничем особым я не занимался. Но я уже вновь залилась слезами. Какой он хороший, добрый, милый, заботливый. – Может, у тебя климакс? – ляпнул в упор Дегтярев. – В истерики постоянно впадаешь. – С ума сошел! Да я молодая женщина, мне еще и… – … семидесяти нет, – улыбнулся полковник. Но потом он увидел мое расстроенное лицо и, обняв меня за плечи, пробасил: – Ладно, я глупо пошутил. Что стряслось? Я уткнулась в его плечо, вдохнула знакомый запах одеколона. – Ужас! – Говори. – Все равно не поможешь! Дегтярев погладил меня по голове: – Давай выбалтывай тайны, сейчас папа проблемы ногами распинает. Внезапно мне стало легко и спокойно. Да, надо рассказать все полковнику, может, потом я и пожалею о своем спонтанном решении, но Дегтярев единственный человек, который может облегчить участь Лики. Может, он пошепчется кое с кем, и ей сделают какие-нибудь поблажки. Продолжая рыдать, я начала рассказ: – Лика – невинная жертва… Когда поток сведений, изливавшихся из меня, иссяк, Дегтярев не стал ругаться. Обычно, узнав, что я влезла в какое-нибудь расследование, Александр Михайлович багровел и начинал орать: «Вечно под ногами мельтешишь!» Но сегодня он только тихо сказал: – Горбатого могила исправит. Поехали. – Куда? – испугалась я. – Вообще говоря, я звонил, чтобы отправиться с тобой в магазин, – признался полковник, – у Зайки скоро день рождения, присмотрел ей одну штучку, но без консультации с тобой брать не хотел. Я вытаращила глаза. Полковник продолжает меня удивлять. Во-первых, он терпеть не может магазины, во-вторых, всегда забывает про семейные праздники, впрочем, и о своем дне рождения тоже не помнит. – Может, успеем еще? – вздохнул Дегтярев. – Куда? – спросила я. – В «Космос-золото», – объяснил Александр Михайлович, – колечко Ольге приглядел, такое симпатичное, с зеленым камушком, женщины любят побрякушки. – Не все, – отрезала я. – Нет, все, – засмеялся полковник, – просто у большинства нет возможности приобрести себе украшения, вот и говорят, что равнодушны к бриллиантам и изумрудам. Но уж поверь мне, это не так. Давай, заводи мотор. – Ты поможешь Лике? – спросила я. Полковник уставился в окно. – Эй, – дернула я его за плечо, – так как? Дегтярев молчал. – Ну? – нервничала я. – Чего дар речи потерял? – Пока не могу обещать, – ответил приятель. Вся кровь бросилась мне в голову. Я уцепила полковника за рукав куртки и принялась трясти его, как пакет с густым кефиром. – Ты… ты… ты… старый, злой кабан! – Я? – опешил Дегтярев. – Я? Кабан? – Старый и злой! – вылетело из моего рта. – Старый и злой! – Почему? – неожиданно поинтересовался приятель. – Ладно, согласен, я уже не молод, но злобным никогда не был! Успокойся, выпей воды. Но я упала лбом на баранку и стала плакать. Дегтярев сначала пытался влить в меня минералку, потом, потерпев неудачу, зачем-то схватил за шею и пробормотал: – Да у тебя температура, все тридцать восемь, не меньше! Внезапно я поняла, как мне плохо. Голова раскалывается, ноги отчего-то дрожат, перед глазами прыгают черные мушки. Последнее, что помню, это то, как Александр Михайлович, отодвинув водительское кресло до упора назад, восклицает: – Ну французы! Лягушатники тощие! Сделали машину! Солидному человеку за руль не сесть. Потом перед глазами возникла темнота, стало холодно, затем кто-то ударил меня по голове поленом, вспыхнул яркий свет, раздался шум, и… все ощущения исчезли. В кровати я провалялась три недели, так сильно я никогда до этого не болела. Сначала десять дней держалась высоченная температура, и я в основном спала, отказываясь от еды и питья, потом стало чуть легче, но не успела я сесть в кровати, как приключилась новая напасть – начали болеть уши, да так сильно, что пришлось вновь заползать под одеяло. После стихийно возникшего отита прихватило сердце, затем заболели ноги… – Теперь, – вздохнула Оксанка, – пока по всем слабым точкам не «позвонит», не остановится! Такая зараза прилипчивая. Ты почему прививку от гриппа не сделала? Я натянула одеяло на голову. Какая теперь разница, почему я не сходила на укол! Никогда ведь не болею, и на тебе, получила по полной программе. |