Книга Ночь Томаса, страница 65 – Дин Кунц

«Чарли, дорогой, Господь всегда с нами». [46]

— И пока я наливал виски, она выхватила бы пистолет из-под блейзера и убила меня.

— Но… Она? Вы? Ваша жена?

— Восемнадцать лет. Вот почему я вижу ее насквозь.

— Мертвая. Посмотрите. Мертвая. Почему?

— Поскольку все лопнуло, денег для двоих не хватало.

— Но… Вы? Церковь? Иисус?

— Мне будет недоставать церкви. И паствы.

— Бомбы? Вы? Участвовали в этом?

Чиф Хосс Шэкетт объявил о своем присутствии и излечил меня от бессвязной речи, ударив широкой ладонью по затылку, да так, что я упал рядом с мертвой женщиной.

Когда я перекатился на спину и посмотрел вверх, чиф нависал надо мной, как гора, с розовым носом-кабачком.

— Ты знал, что он в этом участвовал, говнюк. Потому-то первым делом пришел к нему, все разнюхивая.

Вечером я добрался до церкви с собакой, сквозь необычно густой туман, который был больше чем туманом и казался мне предвестником тотального уничтожения.

И действительно, если мои странствия вслепую с золотистым ретривером следовало рассматривать как предзнаменование, тогда получалось, что я таки нашел место, где мог узнать правду.

Шэкетт нацелил на меня пистолет.

— Никаких фортелей.

— Само собой, — ответил я, глядя на него снизу вверх. В ушах еще звенело.

— Убей его, — подал голос Моран.

— Никакой летающей мебели, — предупредил меня Шэкетт.

— Никакой, сэр, разумеется, никакой.

— Если что-то начнет двигаться, я разнесу твое лицо.

— Лицо. Разнесете. Я вас слышу.

— Убей его, — повторил священник.

— В прошлый раз ты меня провел, — чиф не отреагировал на просьбу Морана.

— Сожалею об этом, сэр.

— Заткнись.

— Да, сэр.

— Видишь мой пистолет, говнюк?

— Он нацелен мне в лицо, сэр.

— И будет нацелен.

— Я понимаю.

— Сколько времени требуется, чтобы нажать на спусковой крючок?

— Доля секунды, сэр.

— Видишь этот стул?

— Да, сэр.

— Если он шевельнется?

— Лицо. Разнесете.

— Видишь этот настольный письменный прибор?

— Я его вижу, сэр.

— Если он шевельнется?

— Прощай, лицо.

— Убей мерзавца! — молил Моран. Священник по-прежнему держал пистолет в руке.

И его рука подергивалась.

Он сам хотел меня убить.

— Встань, — приказал Шэкетт. — Нам надо поговорить.

Я повиновался, а Моран запротестовал:

— Никаких разговоров.

— Возьми себя в руки, — бросил ему Шэкетт.

— Просто убей его, и уходим.

— Мне нужны ответы.

— Он тебе ничего не скажет.

— Я могу, — заверил я их. — Я скажу. С удовольствием.

— Береговая гвардия сообщила, что буксир врезался в берег.

— Да, сэр.

— Я с тобой не говорю, говнюк.

— Простите, сэр.

— Где врезался? — спросил преподобный Моран.

— В бухте на выходе каньона Гекаты.

— Так, может, мы…

— Нет. Береговая гвардия уже на буксире.

— Убей его! — ярости в голосе Морана добавилось.

— Когда придет время.

— Оно пришло.

— Еще не время, — отрезал Шэкетт.

— Не время, — согласился я.

— Хосс, все кончено, — вырвалось у священника. Рука с пистолетом тряслась, как пятидесятник в момент нисхождения Святого Духа.

— Ты действительно знаешь, что все кончено.

— Да, действительно знаю.

— Мы должны сматываться.

— У нас есть немного времени, — возразил Шэкетт.

— Я хочу уйти сейчас.

— Не можешь подождать пять минут?

— Я хочу уйти сейчас.

— Хочешь уйти сейчас?

— Да, Хосс. Уйти. Сейчас.

Хосс Шэкетт прострелил преподобному Морану голову.

— Теперь ты ушел. — И направил пистолет мне в лицо, прежде чем я успел моргнуть.

— Это плохо, — выдохнул я.

— Ты думаешь, это плохо, Гарри?

— Я знаю, что плохо. Очень плохо.

— Может быть еще хуже.

— Да. Я видел, каково это, еще хуже. Преподобный и миссис Моран не запачкали ковер кровью. Это не означало, что они — нелюди.

Кровь просто не успела вытечь из них. Они же умерли мгновенно. Превратились в аккуратные, чистенькие трупы.

— Мне нужно то, что у тебя есть, — сменил тему Шэкетт.

— А что у меня есть? — спросил я.

— Товар.

— Какой товар?

— Порошок, благодаря которому ты можешь проявить сверхъестественные способности.

— Нет такого порошка!

— Как ты называешь эту способность? Двигать мебель?

— Телекинез.

— Мне это нужно. Этот порошок.

— Я же вам говорил… один укол. И на всю жизнь.

— Врешь.

Конечно, я врал. Но правде-то он тем более не поверил бы.

— Один укол, — настаивал я. — И потом ты у них на крючке.

— Ты говоришь, государство обмануло тебя?

— Я их ненавижу. Обмануло по полной программе.

— Где мой пистолет?

— Нацелен мне в лицо, сэр. Можно задать вопрос?

— Черт, нет.

Я кивнул, прикусил губу.

Он злобно сверкнул незаплывшим глазом.

— Какой?

— Почему койоты не разорвали вас на части?

— Какие койоты?

— Которых вы впустили в воскресную школу?

— Только не думай, что я поверю, будто ты бредишь от наркотиков, Гарри.

— Я не брежу, сэр.

— Это так же мерзко, как треп об амнезии.

— Да, сэр.

— Вот что я тебе скажу: если бы государство обмануло тебя, ты бы продался за двадцать пять миллионов.