Онлайн книга «Капкан для Скифа»
|
— Порядок, Кныш, замарафетилась коза, — стриженый расположил бесчувственное женское тело на заднем сиденье. — Не претворяется? — Понтуешься? Верняк! — Проверь на всякий случай. Стриженный послушно оттянул веко Юли: — В натуре, порядок! Бельма выкатила! — Добро. Отзвонись Рембо на трубу, — отозвался водитель. Тот с готовностью достал мобильный телефон и набрал номер: — Алло, Рембо? Привет. Это я. Да, Щербатый. Полный порядок. Она у нас, везем на хату. Все путем. Хорошо. Понял. Так и сделаем. До связи. — Он спрятал телефон в карман, посмотрел внимательно на пленницу: — Слушай, Кныш, а телка-то ничего. — Путевая? — Самый цинус! — Скучать не будем? — Оттянемся, без байды! Водитель неопределенно хрюкнул. Стриженный поправил сползающее с сиденья податливое тело Юли. * * * Утром Юля, нежно поцеловав меня, упорхнула в университет. Их хитрый деканат придумал трудовую повинность — все поступившие абитуриенты должны отработать двадцать дней на благо родного корпуса. Я долго возмущался и предлагал перенести трудовую повинность на квартиру, которую собирался купить в ближайшее время. Там тоже будет нужен ремонт, а с университетской барщиной решить вопрос — раз плюнуть. Ее можно легко заменить на необременительный оброк. Причем разовый. Юля от оказания помощи по ремонту квартиры не отказывалась, а вот по университету и слышать ничего не захотела. Как можно? Все там что-то белят-красят, а она нет? Не хочет она быть белой вороной. На прощанье, пообещав вообще закрыть их экономический факультет, я, скрепя сердце, отпустил ее на этот добровольно-принудительный субботник. «Вот и все. Кончилась твоя холостяцкая жизнь, Скиф. В комнате общаги стало тесно и неуютно. Потому что вдвоем. Всему свое время. Ребята все уже купили себе отдельное жилье. И Костя, и Сеня, и Майкл, и Боря… Некоторые женились. Как Майкл. Или женятся ежедневно, как Боря. “Поймал Иван дурак, Василису Прекрасную и давай на ней жениться!” — Усмехнулся ходу своих мыслей. — А мне все было недосуг, что-то с жильем делать. Нужды никогда в этом деле не испытывал, да и желания особого как-то не прослеживалось. Теперь уже понятно почему. Холостому все хорошо… Время жить-не тужить в общаге и время…» Утренние размышления прервал телефонный звонок. Я взял мобилку — номер в окошечке не высвечивался: — Да? — немного раздраженно бросил я в трубку: «Время восемь пятьдесят, кому это в такую рань понадобился?» — Скиф? — Он самый. — Есть для тебя новость… — Хорошая? — Очень. — Тогда говори. — Мы твоего беленького пупсика забрали. Голос был смутно знаком. Похоже, говоривший прикрывал мембрану телефона платком. Я рывком вскочил с кровати: — Какого пупсика? — Закон самосохранения не пускал явное к сердцу. Такого оно могло не выдержать. На том конце провода раздался грубый смех: — Дурика не включай. — Ты о чем? — О телке твоей речь! — О какой телке? — Для того, чтобы говорить спокойно, мне понадобилось собрать всю свою волю в кулак. — У меня подсобного хозяйства нет и никогда не было. Фермы не держу. Животноводством не увлекаюсь. — Значит, ни коров, ни коз, ни телочек молодых у тебя нет? — Нет. — Ладно, не прибедняйся. — Не понимаю. — О Юлечке, твоей красавице, речь, — в трубке снова раздался смех. — Чем она не телочка? Молодая, задорная, сочная… — Чего ты хочешь? — Жди письмо — там будут все инструкции. Исполнять их будешь буквально, если не хочешь, чтоб мы твоему пушистому котику шкурку испортили. Это, надеюсь понятно? — После непродолжительной паузы голос в трубке гаркнул: — Не слышу ответа! — Понятно. — И еще одно… — Что? — Не ревнуй, Отелло, я буду с ней ласков… — Ты кто? Падла, отвечай! — О-е-е-е-е-е-й! Как страшно. — Забиваю тебе стрелку! Прямо сейчас! В любом месте! — Нервы больше не выдержали. — Сука, гнида, порву, где ты находишься? Я еще долго орал в отключившийся мобильник и, наверняка, цензурных слов употребил мало. Отшвырнув трубу, упал на постель и схватился руками за грудь — сердце давно, еще с армии (после ударов Рембо) пошаливало, а сейчас сжалось и отказалось выполнять свои функции совсем. Сгреб в кулаки одеяло, судорожно выгнулся, скатился со стоном на пол и провалился в темноту… — О-о-о-о-е-е-е! Вот мы и снова один на один. Я и Рембо. Он делает выпад ногой, затем идет главный удар — рукой в голову. Отреагировать я успеваю, но блок слабый, он его пробивает и попадает в челюсть с правой стороны, потом сразу удар по левой: «Да что же ты делаешь, гад? Игра и мяч уже далеко, мы же не в спарринге, а на игровом поле. Вон мяч, там игра». Рембо не слушает, он продолжает нападать, из его оскаленного рта брызжет слюна, капли летят прямо мне в лицо. Он в каком-то бешеном азарте продолжает хлестать меня по щекам. Ну, сука, держись. Я тебе покажу сейчас и боевое регби, и слюни, и йоко в сердце, и пощечины по лицу»… Ухожу с линии атаки и бросаю правую руку вперед, в хлестком хлыстоподобном ударе — «уракене»… — Ху-у-у-у! Получай! — Е-е-е-е-е, Скиф! Ты что делаешь? — Костя роняет стакан с водой и отпрыгивает, держась за правый глаз. Прихожу в себя — комната, я на полу. Стол, кресло, кровать. Общага. Я дома. Солнце в окне — я что, спал днем? Провел ладонью по лицу — мокрое, и щеки пылают. Сердце заныло, вернув мне все воспоминания сразу: и потерю сознания, и потерю Юли. Массируя левую часть груди, встал и осторожно присел на краешек постели: — Сколько времени, Купер? Он поднял и приложил стакан к щеке: — Блин. Синяк будет. Около десяти. — Извини. — Что тут у тебя происходит? — Так сразу и не ответишь… — А ты не сразу. Как самочувствие? Я вяло пожал плечами, не убирая руки с сердца: — Только «вернулся». — Это я и сам вижу. Захожу, ты в судорогах корчишься на полу. Думаю, дай, похлещу по морде — все безопасней, чем в спарринге на ринге. Ан нет. Все равно не тот случай. Зарядил другу по лицу. Надо было просто тихонечко водичкой поливать на расстоянии. — Костя, наверное, сильно перепугался. Говорил, поглядывая на меня с опаской. Видно, прелестный видик у меня был, когда он вошел. |