Книга Лунная миля, страница 41 – Деннис Лихэйн

Первым меня заметил Кенни.

— Ключи верни, — сказал он.

Я похлопал себя по карманам.

— Лови. — Я кинул ему ключи.

Он застегнул спортивную сумку и поднял ее с пола.

— Где ты ее припарковал?

— Ах да, — медленно произнес я. — Насчет этого…

— Поверить не могу, что ты угробил мою тачку, — сказал Кенни, когда мы проезжали мимо пустовавшей будки охранника на Ноттингем-Хилл.

— Это не я, а Ефим.

— Как ты мог, блин, просто ее бросить?

— Кенни! Твой «хаммер» был точь-в-точь как автобус в конце фильма «Сквозь строй». До твоего дома он добрался бы только в том случае, если бы миротворцы ООН подбросили его на вертолете.

Мы остановились на том же светофоре, где я чуть не въехал в грузовик Ефима и Павла. По встречной полосе мимо нас пронеслась небольшая кавалькада полицейских автомобилей. Они пролетели на красный, воя сиренами, и Кенни с Хелен, не сговариваясь, пригнули головы. Секунд через пятнадцать четверка полицейских машин скрылась за холмом. Я посмотрел на Кенни — тот уже сидел на полу, скорчившись под бардачком.

— Хорошо спрятался, — сказал я.

— Мы не любим привлекать к себе внимание, — раздался с заднего сиденья голос Хелен.

— И поэтому раскатываете в желтом «хаммере».

Светофор переключился на зеленый.

Мы выехали на Первое шоссе и миновали стадион. Вокруг «хаммера» сгрудились местные полицейские и полицейские штата. Рядом стоял черный фургон криминалистов и два фургона телевизионщиков. Кенни увидел, в каком состоянии его тачка: лопнувшие шины, простреленный капот, выбитое ветровое стекло. На парковку свернул еще один фургон с журналистами. Над головой пролетел вертолет.

— Черт, Кенни, — сказал я. — Ты теперь знаменитость.

— Он еще издевается. Блин, я только что тачки лишился.

Мы остановились в Дедэме, за отелем «Холлидей Инн», на пересечении Первого шоссе и Первого-А.

— Ладно, — сказал я. — Если до вас еще не дошло, сообщаю: вы в полной заднице. Компьютеры вы забрали, но наверняка в доме осталось достаточно следов, чтобы копы вышли на вас и поняли, чем вы там занимались. Подделкой документов и прочими шалостями. Про метамфетаминовую пыль в микроволновке я уже не говорю. Я и вполовину не такой умный, как большинство копов, но даже я понимаю, что к обеду у них на руках уже будут ордера на ваш арест, а к ужину ваши приметы будут разосланы по всему штату.

— Блефовать ты так и не научился, — закуривая сигарету, сказала Хелен.

— Да неужели? — Я развернулся, выдернул сигарету у нее изо рта и швырнул ее в окно, мимо лица Кенни. — У меня дочери четыре года, и она ездит в этой машине.

— И что?

— А то, что я не хочу, чтобы на детской площадке от нее шарахались, потому что она провоняла табаком.

— Ой, какие мы чувствительные.

Я протянул руку.

— Чего?

— Пачку.

— А шнурки тебе не погладить?

— Пачку, — повторил я.

— Отдай ему пачку, Хелен, — устало произнес Кенни.

Она сунула мне в руку пачку, и я убрал ее к себе в карман.

— Ну так что? — сказал Кенни. — Какой у нас, по-твоему, выход?

— Не знаю. Скажите мне, зачем Кириллу Борзакову Аманда.

— А кто сказал, что ему нужна Аманда?

— Ефим.

— А, ну да.

— Так что такого есть у Аманды, что она им срочно понадобилась?

— Она свистнула у них партию товара и смылась.

Я воспроизвел звук сирены, которую включают, когда в телевикторине игрок дает неправильный ответ.

— Брешешь.

— Нет, он это серьезно, — сказала Хелен, глядя широко раскрытыми глазами.

— Вылазьте.

— Да погоди…

Я открыл дверцу со стороны Кенни и сказал:

— Пока.

— Да нет, серьезно.

— И я серьезно. У нас меньше двух дней, чтобы обменять то, чем завладела Аманда — что бы это ни было, — на Софи. Я знаю, что вам насрать на жизнь девчонки. Но я старомоден. Так что мне — нет.

— Тогда иди в полицию.

Я кивнул, как будто соглашаясь со столь здравой мыслью.

— И выступить в суде свидетелем против русской мафии. — Я почесал подбородок. — К тому времени, когда моя дочь сможет, ничего не опасаясь, отказаться от программы защиты свидетелей, ей исполнится пятьдесят, мать вашу, пять лет. — Я посмотрел на Кенни. — В полицию никто не пойдет.

— Верни мне сигареты, а? — попросила Хелен. — Пожалуйста.

— Собираешься у меня в тачке курить?

— Я дверь открою.

Я швырнул ей на сиденье пачку сигарет.

— Короче, — сказал Кенни. — Что мы имеем на данный момент?

— Как я уже говорил, мы должны с ними обменяться. И чем дольше вы будете канифолить мне мозги по поводу того, что у них увела Аманда, тем больше шансов, что к пятнице если нам и вернут Софи, то по частям.

— Мы же тебе сказали, — проговорил Кенни. — Аманда сперла у них…

— Цацку какую-то она у них сперла, — закончила за него Хелен. Она широко распахнула заднюю дверь, выставила одну ногу на землю и прикурила сигарету. Выдохнула облако дыма и посмотрела на меня красноречивым взглядом, без слов говорившим: ну что, доволен?

— Цацку, значит?

Она кивнула. Кенни закрыл глаза и откинулся затылком на подголовник сиденья.

— Ага. Не спрашивай, на что она похожа и как Аманда ее увела. Вроде бы это что-то типа распятия.

— Да никакое это не распятие, — сказал Кенни. — Во всяком случае, они называют его крестом. — Он пожал плечами. — Больше мы ничего не знаем.

— И вы понятия не имеете, как этот крест оказался у Аманды?

Оба покачали головой и хором сказали:

— Нет.

— То есть вы не имеете ни малейшего представления, как Аманда смогла дотянуться своими ручонками до этого креста и вообще как могло получиться, что она терлась с русской мафией? И пытаетесь убедить меня, что это правда?

— Мы за нее не отвечаем, — сказала Хелен.

— Что?

— Мы в дела Аманды не лезем. Она сама решает, что ей делать. Мы уважаем ее самостоятельность.

Какое-то время я смотрел в окно.

Пауза тянулась долго, но потом Хелен спросила:

— О чем ты думаешь?

Я обернулся и посмотрел на нее:

— Я думаю о том, что меня никогда в жизни не тянуло ударить женщину, но ты заставляешь меня пересмотреть свои взгляды. Кажется, я начинаю понимать Айка Тёрнера.