Онлайн книга «Посчитай до десяти»
Миа нахмурилась. — Что ты имеешь в виду? — Это трудно не заметить. У тебя над головой висит большая неоновая вывеска «Он мне нравится. Руки прочь! Он мой». О, я наконец-то задела тебя. Ты покраснела. Между прочим, он тоже горячий парень. Миа закатила глаза. — Спасибо. Оливия посерьезнела. — Пожалуйста. — Она повернулась к холодильнику, открыла его, изумленно осмотрела и снова закрыла дверцу. — Я одновременно восхищена и обижена, и мне даже завидно. — Она снова повернулась к Мии и посмотрела ей в глаза. — Достаточно честно для тебя, старшая сестра? Миа кивнула. — Ага. Но я не уверена, что тебе понравится, когда я отвечу тем же. Оливия вздохнула. — Ладно. — Твой отец не тот человек, каким ты его себе нарисовала. Ее глаза сверкнули. — Никто не идеален. — Конечно, но Бобби Митчелл находился в крайней левой точке кривой нормального распределения. Он слишком много пил. И он бил своих детей. Оливия недобро прищурилась. — Нет. — Да. Знаешь, о чем я подумала, когда увидела тебя сегодня вечером? Что я одновременно восхищена и обижена, и мне даже завидно. Может, у тебя и не было ничего, но «ничего» куда лучше, чем то, что нам пришлось терпеть в его доме. — Как ничто может быть лучше, чем что-то? — горько спросила Оливия. — На мне все заживает как на собаке, и мне очень повезло, потому что кулаки у Бобби были большие и он частенько пускал их в ход. Кстати, меня он бил редко. Чаще доставалось Келси. Швы, и переломанные кости, и ложь всем докторам в городе. Вот это правда. В глазах Оливии плескался ужас. — Это… — Ужасно? Невероятно? Неслыханно? — Да. Он не мог… — Быть таким злым? Я лгу? Оливия покачала головой. — Я не это имела в виду. Возможно, Келси была трудным ребенком. Возможно… Миа вскочила. — Возможно, она заслуживала этого? Оливия вздернула подбородок. — Она в тюрьме, Миа. Она созналась. — Да, в тюрьме. Да, созналась. Она убежала из дому, когда ей было шестнадцать лет. Спуталась с плохими людьми. Она не была белой и пушистой, но и не была такой, как они. — Но она сделала то, что сделала. Послушай, она твоя сестра и все такое. Естественно, ты ей сочувствуешь. У Мии перехватило горло, на глаза навернулись слезы. — Ты не знаешь, что я чувствую! — Ты ведь достаточно долго работаешь в полиции, чтобы понимать: люди делают выбор. Она хотела сбежать. И то, что отец ее избивал, не может служить оправданием тому, что она наставила на продавца пистолет, а в то время ее парень убивал двух человек. Погибли отец и его маленький сын, и Келси несет за это ответственность. Даже ты не сможешь оправдать ее. Кровь застучала в висках Мии. Да, сестренка и правда читала газеты, даже очень старые. — Нет, я не оправдываю ее, и Келси себя тоже не оправдывает. Ты, наверное, удивишься, но она вовсе не забрасывает инстанции прошениями об условно-досрочном освобождении. Она отсидит от звонка до звонка. И больше половины жизни проведет за решеткой. Вид у Оливии был удивленный, но она по-прежнему была настроена решительно. — Именно этого она и заслуживает. Миа разозлилась. — Ты понятия не имеешь, чего она заслуживает. Ты ничегошеньки не знаешь! Глаза Оливии вспыхнули. — Я знаю, что у нее была семья. У нее была крыша над головой. Вдоволь еды. Сестра, которая ее любила. У нее было больше, чем у меня, но я-то не пошла по ее пути! В голове у Мии что-то щелкнуло. — Точно, и у тебя уж точно не было отца, который давал защиту в обмен на секс. — Как только слова сорвались с языка, Миа пожалела о том, что сказала их. — Вот ведь черт! — прошипела она. Оливия стояла как вкопанная и белая как полотно. — Что?! — Черт… Она вцепилась в край раковины и опустила голову, но Оливия дергала ее за руку, пока Миа снова не посмотрела на нее. — Что ты сказала? — Ничего. Я ничего не сказала. Все, хватит. Я больше не выдержу. — Это тебе Келси сказала? Все замерло. Между ними повисло обвинение Келси во лжи. — Да, это то, что она мне сказала. — Миа нервно сглотнула. — И это то, что я знаю сама. На бледном лице Оливии остались огромные потемневшие глаза. — Это не может быть правдой. — Это правда. Верь, во что хочешь, когда думаешь о своем отце, но мой отец был именно таким. Оливия вздрогнула и отшатнулась. — Но почему тогда ты стала полицейским, как он? Оливия именно так и поступила, поняла Миа, и остро, словно собственную, ощутила боль потери сестры. — Не как он, — устало возразила она. — Меня всю жизнь окружали полицейские. Хорошие, приличные мужчины. У них было понимание семьи, которой не было у меня. А хотелось. И подозреваю, еще мне хотелось спасать таких детей, как Келси, раз уже я не сумела спасти ее. Вокруг столько детей, похожих на Келси! Ты ведь и сама коп. Ты же их видела. Я стала помогать таким, как она, беглецам. Потом я научилась ловить плохих людей, которые их обижали. И наконец я стала тем, кем стала. Это все, чем я стала. — Прости. — По щекам Оливии катились слезы. — Я не знала. — Ты и не могла знать, а я не хотела, чтобы ты знала. Я думала, что смогу дать тебе понять, каким человеком он был, ничего не рассказывая. Но я не хотела, чтобы ты оплакивала человека, который недостоин и плевка на свою могилу. Или чувствовала себя второсортной только потому, что он выбрал не тебя. — Мне нужно выйти. — Оливия попятилась, схватила куртку и шарф. — Мне нужно выйти! Миа смотрела, как она выскочила на улицу. Вздрогнула, когда дверь с грохотом захлопнулась. Потом достала из духовки пиццу. Ей хотелось швырнуть пиццу о стену, но она была не у себя в кухне. Это была кухня Лорен, украшенная рамочками с симпатичными заварными чайниками и цветами, вышитыми крестиком, с монограммой «КС» в уголке. Вышитыми женой Рида. Достойной заменой которой не смогла стать ни одна женщина в его жизни. «Включая меня». Дрожащими руками Миа осторожно поставила сковородку на плиту, открыла воду и включила измельчитель. И только когда вода зашумела, Миа позволила себе заплакать. Рид стоял у окна, и сердце грозило выскочить у него из груди. Боже милостивый…. Его жизнь до Соллидеев была темной, тоскливой, тяжелой. Его преследовали голод и страх. Его мать пускала в ход кулаки. Но это… Вчера вечером он именно этого и испугался. Она слишком яростно все отрицала. Ее отец приставал к дочерям! Кровь в жилах Рида кипела от гнева и ненависти, и больше всего на свете ему хотелось воскресить Бобби Митчелла, чтобы собственными руками снова отправить его в могилу. Но Мии нужно совсем не это. Он смотрел, как дрожат от рыданий ее плечи, и у него щипало в глазах. Она так и просидит одна. Будет плакать так, чтобы никто не услышал. Никто не пришел. Никто не помог ей. |