Книга Ромео с большой дороги, страница 32 – Дарья Донцова

– Это Тёма, – пустилась в объяснения Зайка, – жил в детдоме, приехал внезапно, он из-за Уральских гор. Его мать…

– Ясно, – подытожила через пять минут Таня, – нищий родственник. Знаю таких. Почти состарился, денег не нажил и решил о родителях вспомнить. Ну, народ! Дегтярев, а ты точно уверен, что это твое произведение искусства? Вы, блин, дураки! Всех пускаете! Завтра сюда китаец заявится, Сяо-Ляо, и тебе на шею повесится со всеми узкоглазыми внуками.

Дегтярев покраснел.

– Вот гоголь-моголь, – засопел Тёма, вваливаясь в спальню. – Я его сверху какао посыпал.

– Мерси, дружочек, – царственно кивнула Танюша и в мгновение ока слопала содержимое креманки. – А теперь унеси пустую посуду, помой живенько и можешь быть свободным.

Полковник превратился в гигантскую свеклу.

– Ладно, – скривилась Зайка, – раз никто не умер, пойду спать.

– Доктор будет через десять минут, – сообщила Ирка, влетая в спальню.

– Думаю, мы зря его вызвали, – процедил сквозь зубы Александр Михайлович.

И тут Борейко с громким стоном снова наклонилась над полом.

– Таз, дайте таз! – завопила Зайка.

Опять поднялась суматоха. Спустя пару минут Таня лежала в подушках. Лицо ее по цвету сравнялось с наволочкой, глаза ввалились.

– Я умираю, – прошептала она, – совсем…

– Не нервничай, – приказал Дегтярев, впихивая в рот Борейко градусник. – Молчи! Ирка, положи ей на лоб полотенце, намочив его предварительно уксусом.

– Это зачем? – удивилась домработница.

– Не рассуждать! – обозлился полковник.

– Вечно на меня орут, – скуксилась Ирка, и тут раздался звонок в дверь.

Громко залаяв, собаки побежали в прихожую.

– Врач пришел, – возвестил Дегтярев. – Всем оставаться на месте происшествия, ничего не трогать!

– По-моему, ты слегка перепутал ситуации, – фыркнула Зайка. – Таня пока жива, и мы в спальне у Даши.

– Так еще утро не наступило, – ляпнул Дегтярев, – может, кто и помрет. Вон какая Таня зеленая!

Борейко закрыла глаза, я испугалась, но тут в комнату бодрым шагом вошел местный эскулап Семен Петрович и повелительно гаркнул:

– Просьба всех оставить меня с больной наедине.

Мы вышли в библиотеку и сели в кресла. В доме повисла тишина.

– А где Кеша? – спохватилась я, сообразив, что Аркадия нет со всеми.

– Уехал в Новомосковск, – пояснила Зайка, – вернется завтра к вечеру.

– По-моему, этот доктор хам, – ожил Дегтярев. – Пришел, раскомандовался…

– Семен Петрович хороший специалист, – попыталась я защитить врача.

– У нас в заводской поликлинике есть терапевт, – прогудел Тёма, – такой противный! Но лечит хорошо, просто глаз-алмаз. Я один раз к нему обратился, пожаловался на одышку, а он заявил: «Жрать меньше надо, а то диабет получишь, вместе с атеросклерозом».

– Вот, вот! – радостно закивала Зайка. – Дегтяреву мы то же самое говорили.

– Вы служите на заводе? – решила я сменить тему беседы.

– Уже нет, – слегка покраснел Тёма, – неинтересно стало. Я такой человек увлекающийся, ни в жизнь не стану делать ничего против своего желания. Вначале мне на предприятии хорошо жилось, интересно, но потом я заскучал и занялся в основном, торговлей. Живое дело!

Я молча слушала Тёму. Все понятно, мальчика, выросшего в детском доме, определили после девятого класса в ПТУ и отправили затем в цех. В тех местах много металлургических комплексов, стоять у доменной печи или трубопрокатного стана очень тяжелое дело, а платят рабочим не слишком густо, вот Тёма и подался в челноки. Катается, вероятно, в Китай, привозит в клетчатых сумках всякую ерунду: одежду или косметику, а может, обувь – и продает в России. Наверное, имеет лоток на местном рынке.

– А чем вы торгуете? – поинтересовалась Маня.

Тёма заулыбался:

– Думаю, ты бы сумела найти себе в ассортименте кой-чего по вкусу. Понимаешь…

Дверь моей спальни с треском распахнулась.

– Какой идиот распорядился дать больной гоголь-моголь? – грозно спросил Семен Петрович.

– Нельзя было? – испуганно вскочил Тёма. – Яички свежие, я понюхал.

– Женщина жалуется на дискомфорт желудочно-кишечного тракта, – рявкнул терапевт, – ее тошнит, а вы гоголь-моголь подносите. Убить несчастную задумали?

– Нет-нет, – жалобно протянул Тёма, косясь одним глазом на полковника, чьи щеки медленно наливались кровью. – Она так просила, настаивала… вот… подумали… бедняжке не следует нервничать…

– Если она у вас желе из крысиного яда поклянчит, – неожиданно ласково осведомился эскулап, – тоже дадите? Чтобы не капризничала…

– Нет, – забубнил Тёма. – Но от яичек какой вред?

– Темнота большинства людей поражает! – завозмущался Семен Петрович. – У госпожи Борейко острый панкреатит. Диагноз, правда, предварительный, завтра утром необходимо сделать анализ крови.

– Здорово, – заорала Машка, – то, что надо! Суперски! Спасибо, Семен Петрович!

– Почему ты так обрадовалась? – поразился врач.

Машка опустила хитрый взор.

– Ну… э… прикольно! Иголка, пробирка!

Семен Петрович крякнул и с укором посмотрел на меня.

– Современные дети слишком увлекаются компьютерными играми, у них снижены моральные критерии. Я не психолог, но рекомендую показать девочку специалисту, который скорректирует ее поведение.

– Вернемся к панкреатиту, – перебила я терапевта. – Что нам делать?

– Вам? Дать градусник. Надо измерить температуру, – снисходительно велел врач. – А больной следует соблюдать классический режим: холод, голод и покой.

– Ее нельзя перемещать? – осведомилась Зайка.

– Нежелательно, – отрезал врач.

– Минуточку, а мне что, спать на коврике у камина? – испугалась я.

– Скажете тоже, Дарь Иванна, – укорила Ирка. – Ночку в гостевой проведете.

– Лучше перенести туда Таню, – уперлась я.