Онлайн книга «Личное дело женщины-кошки»
|
Ответом послужила тишина. – Богдан, вы здесь? Ни малейшего шороха. – Господин Ломейко, отзовитесь, – надрывалась я. Но хозяин не торопился встретить гостью. Преодолевая страх, я пошла по коридору, заглядывая по дороге в разные комнаты. Первой оказалась кухня. Четырехконфорочная чугунная плита с «крылышками» занимала большую часть пространства. Надо же, оказывается, эти монстры с надписью «Газоаппарат» еще служат людям, когда-то и у нас с бабушкой имелся подобный очаг. Затем ноги привели меня в спальню. Ветхие занавески на окне, узкая железная кровать, покрытая рваным гобеленовым покрывалом, тумбочка и трехстворчатый гардероб – ноу-хау советской мебельной промышленности образца пятидесятых годов прошлого века. Следующей была гостиная, в которой можно было снимать сериал типа «Московская сага». Здоровенный черный кожаный диван с деревянной полочкой, шесть венских стульев, дубовый квадратный стол и совершенно пустой буфет. Я отступила к входной двери: квартира выглядела нежилой, и пахло в ней тленом. Телефон обнаружился у двери туалета, допотопный черный аппарат стоял на специальной полочке, а под ней валялась тряпочка, я нагнулась и пришла в крайнее изумление. Меньше всего ожидала увидеть в грязной нежилой норе шейный платок от «Гермес» стоимостью в пятьсот баксов. Я подняла находку, сунула ее в карман куртки, сняла трубку и набрала номер Ивана. – Свиридов слушает. – У тебя есть определитель номера? – Обижаешь. – Глянь, откуда я звоню. – Э… э… от этого Ломейко. – Хорошо, спасибо, – ответила я и вышла на лестницу. Надо порасспрашивать соседей. Кто-то ведь платит за телефон, иначе бы его отключили! Значит, здесь живут. Из квартиры, расположенной напротив жилища Богдана, высунулась смуглая раскосая женщина, похоже, вьетнамка. – Чирик-чирик-чирик? – настороженно сказала она. – Здравствуйте, – сказала я. – Пливета, – ответила иностранка. – Где ваш сосед? – Не знаю. – Давно его видели? – Не знаю. – Вы с Богданом знакомы? – Не знаю, – тупо твердила вьетнамка, не забывая постоянно улыбаться, – мой не говоли, моя не понимай! То ли женщина и в самом деле не владела русским языком, то ли она прикидывалась, я так и не поняла. Мои попытки объясниться с ней по-французски тоже потерпели крах, пришлось несолоно хлебавши спускаться ниже. Через полчаса мне стало ясно: здание населяют выходцы из Азии, одни женщины, все не способные к общению. Испытывая глубочайшее разочарование, я позвонила в квартиру, расположенную у выхода из подъезда. – Ща вломлю, – заревели из-за створки, и на пороге возник мужик, одетый в чудовищно грязный спортивный костюм. Я взвизгнула и отшатнулась, в руках мордоворот держал здоровенный тесак. – Ты кто? – хрипло спросил он и воткнул нож в косяк. – Даша, – представилась я, – Васильева. – Не боись, – хмуро заявил хозяин, – не трону! Думал, баба моя, сука, назад приперла! Стерва! Дрянь! Пусть только заявится! Не жить ей! Тебе чего? – Извините, – залепетала я, – в какую квартиру ни позвоню, никто по-русски не понимает. – Врут, суки, – скривился мужик, – на базаре расчудесно торгуют, лопочут по-нашенски. Просто прикидываются. Тебе чего? Ищешь кого? – Да. Богдана Ломейко. Мужик начал скрести затылок грязной рукой. – Богдана? – произнес он. – Да. – Соседа с верхнего этажа! – Его самого. – Тю! Так он когда еще помер! – Богдан умер? – Ну! – Давно? Дядька снова начал орудовать лапой в волосах. – И не вспомню… Давно… хотя! Стой! Мы с Нинкой тогда свадьбу играть собирались, она всегда сукой была, подавай ей пир на весь мир! Родственников армия, голытьба из деревни, охота на дармовщинку ханку жрать, итит их мать в сапоги! А меня тогда с автобазы пинком под зад турнули. Михалыч, пидор, настучал про левую ездку! Я терпеливо ждала, пока мужик доберется до сути, а тот особо не спешил. – Нинка, б…, ох, извини, с языка слетело, только как ее еще назвать? Б… и есть! И мамаша ее такая же, хорошо, скоро померла, сучара! Подняли визг! Свадьбу им! В кафе! С музыкой! Ну я и пошел к Богдану, он хорошо зарабатывал, на мусорке ездил, всегда заначку имел. Богдашка нежадный, дал мне тугрики без расписки. Отшумели мы свадьбу, я все долг ему отдать не мог. Заходил, правда, часто и извинялся, а Богдашка только руками махал: «Не бзди, мне не к спеху!» А потом и говорит: «Слышь, Вовка, у нас место освободилось, хочешь, пошепчусь, и тебя возьмут? Со мной расплатишься и сам из жопы вылезешь!» Я чуть его целовать не кинулся! На мусорке ездить! Вот удача! – Работа водителем мусоровоза считается хорошей службой? – изумилась я. – Дура ты, – снисходительно усмехнулся Вовка, – без блата туда не пролезть. Только своих берут! Чужому даже зариться неча. Хорошие люди по нескольку лет места ждут, да зря, никто оттуда не уходит. – Что же такого привлекательного в перевозке бачков? Грязная работа, хлеб доставлять, на мой взгляд, приятней. Или троллейбус водить, – продолжала недоумевать я. – Все бабы идиотки, – оскалился Вовка, – оклад хороший, и возможности! На свалке знаешь чего делают? – Нет. |