Книга Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По, страница 59 – Гарольд Шехтер

– А вы не слышали? – сказал мистер Мэй. – Мать Мак-Магона – парня, который совершил это гнусное дело. Она пришла на кладбище как раз в тот момент, когда мы опускали гроб с телом бедняжки Эльзи в землю. Стала размахивать руками как безумная и кричать, какой невинной овечкой был ее Джесси, что он и мухи не обидел. Что это мы убийцы, потому что из-за нас погиб ее мальчик. Вы представляете?

Опершись рукой о спинку кресла, величественный старик приподнялся и, порывшись в кармане брюк, вытащил необъятных размеров носовой платок. Затем, вновь опустившись в кресло, он, громко хрюкнув, высморкался, исследовал содержимое платка, сунул его обратно и продолжал так:

– В конце концов, в этом нет ничего удивительного. Я уже такое видал. Какой-нибудь скот совершает ужасное преступление, а его мамаша твердит, что это не его вина, что это мог сделать кто угодно, только не ее дражайший сынок. И не важно, какое он чудовище. Что ж, сдается мне, даже мать Нерона считала его самым кротким существом на свете.

Хотя мистер Мэй мог выбрать пример и поубедительнее, по сути с ним трудно было не согласиться. И все же – вольно или невольно – его рассказ обеспокоил меня, поскольку, если читатель помнит, я сам терзался сомнениями относительно виновности молодого Мак-Магона.

– Сожалею о том, что происходит с вашей женой, – заметил я.

– Бедняжка, она просто безутешна, – сказал мистер Мэй. – Слава Богу, что существует опий – единственное, что приносит ей хоть какое-то облегчение. Остальное не помогает. Я постоянно говорю ей, что Эльзи теперь покоится с миром, но это ни на йоту не меняет дела. Что с вами, По?

При упоминании о предположительном «мире», с которым «покоится» теперь Эльзи, я побледнел, ибо в отличие от мистера Мэя знал ужасную правду о судьбе ее останков. О каком покое могла идти речь, когда молодая женщина подверглась омерзительному посмертному насилию? И действительно, именно в эти самые минуты ее мертвое тело, несомненно, кромсал скальпель патологоанатома.

– Принести вам воды? – спросил мистер Мэй.

– Спасибо, не надо. Я в порядке.

Какое-то время мистер Мэй продолжал встревоженно следить за мной.

– Что ж, ладно, как хотите, – сказал он наконец, однако особой убежденности в его голосе не чувствовалось. – Но скажите, По, что привело вас сегодня сюда?

Засунув большой и указательный пальцы в правый карман жилета, я извлек ключик и протянул его старому джентльмену. После чего объяснил, что ключ прибыл сегодня утром в письме от его племянницы Луизы, которая просила незамедлительно вернуть его мистеру Мэю.

– Но это не мой, – сказал последний.

– Простите?

– Я не терял ключа, – сказал мистер Мэй. – Вот… видите? – Достав из жилетного кармана брелок, он показал мне его и свисавший с него ключик.

– Но его нашли в вашей спальне под ванной, в которой утопили мисс Болтон.

– Престранно, – сказал мистер Мэй, поджав губы. – Полагаю, он принадлежит констеблю Линчу или коронеру Тилдену. Они там долго шарили.

– Да, возможно, – ответил я, водворяя ключ в карман. – Так или иначе, ваша племянница перестанет беспокоиться, узнав, что ключ не ваш. Ее тревожило, что вы крайне раздосадованы, тщетно ища его повсюду.

– Хорошая девочка, эта Луи, – сказал мистер Мэй. – Порой резковата, зато отходчива. Сердце у нее доброе. Простите, что пришлось вас попусту побеспокоить, По.

– Пустое, – ответил я. – Напротив, мне было очень приятно. И признаюсь, у меня была еще одна причина для визита.

– Да?

– Вопрос касается мисс Болтон. Он может показаться своеобразным. Однако могу заверить вас, что, хотя обстоятельства и не позволяют раскрыть причину моего интереса, он отнюдь не продиктован праздным любопытством.

– Что ж, зато теперь мне стало страсть как любопытно, – сказал мистер Мэй, пристально на меня глядя. – Выкладывайте все начистоту и задавайте ваш странный вопрос.

– Не знаете ли вы, была ли мисс Болтон знакома с дагеротипистом Баллингером?

Он видимо вздрогнул и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

– Как, черт возьми, вы это узнали? – воскликнул он.

– Что узнал?

Вместо ответа пожилой джентльмен встал и подошел к камину. На каминной полке стояло несколько безделушек: маленькая бронзовая статуэтка индийской девушки, небольшой мраморный бюст Джорджа Вашингтона, фарфоровая вазочка, украшенная большой государственной печатью Соединенных Штатов, и – теперь я его заметил – футляр для дагеротипов. Сняв футляр с полки, мистер Мэй вернулся к дивану и дал его мне.

Еще не приняв его из рук мистера Мэя, я уже не сомневался, что мне предстоит увидеть. Беглого взгляда было достаточно, чтобы подтвердить мои предположения.

На фотографии была изображена мертвая Эльзи Болтон. Она была в белом полотняном халате, голова покоилась на подушке, руки сложены на груди, а красивое лицо хранило безмятежность.

– Дагеротип сделал именно мистер Баллингер, – сказал мистер Мэй.

Меня охватила дрожь, которую невозможно было унять. Ведь то была осязаемая улика, подтверждавшая связь между Баллингером и доктором Мак-Кензи: дагеротип, сделанный одним с мертвого тела той, что через несколько дней после похорон окончила в лаборатории для вскрытия другого!

– Портрет был сделан по вашей просьбе? – спросил я.

– О Боже, нет, – ответил мистер Мэй. – Это была его идея.

– Значит, вы сами, знакомы с мистером Баллингером?

– Ни в коей мере, – ответил мистер Мэй. – Он появился здесь однажды днем, как гром среди ясного неба. Тогда я впервые его и увидел. Он сказал, что прочитал про убийство в газетах и хочет что-нибудь сделать для семьи. Предложил бесплатно сделать фотографию Эльзи на память. Я не придал этому особого значения, даже подумал, что София сможет хоть немного утешиться, если у нее будет памятная фотография девушки.

– Когда точно это произошло?

– Через день-другой после убийства. Как раз когда вы с девочками уехали в Конкорд.

– Понятно, – сказал я, продолжая разглядывать дагеротип. – Могу ли я узнать, где была сделана фотография?

– Наверху, в спальне. Там, где положили Эльзи. Но скажите правду, По, к чему все эти расспросы?

– Вынужден просить у вас прощения, мистер Мэй, – сказал я. – В данный момент я не вправе разглашать причину своего дознания. Достаточно сказать, что мой интерес к дагеротиписту вызван чрезвычайно важным делом, связанным с лечением моей жены.

– Еще одна из ваших загадок, мистер По? – со вздохом произнес пожилой джентльмен.

Вернув футляр с дагеротипом мистеру Мэю, я встал, собираясь идти.

– Если вы так интересуетесь этим Баллингером, почему бы вам не навестить его в мастерской? – спросил мистер Мэй. – Кажется, она где-то неподалеку.