Книга Лед, страница 122 – Бернар Миньер

Ты получила заказ? Ты уверена, что он не догадается, что ты воспользовалась его именем?

Диана широко раскрыла глаза, во рту у нее пересохло. Она взглянула на дату: шестое декабря. Ответа на это письмо не последовало, как, впрочем, и на другие, но это было и не нужно. Последний кусочек пазла улегся на место. Теперь две гипотезы объединились в одну. Ксавье вел свое расследование из лучших побуждений. Он ничего не знал и не заказывал анестетики. Это сделала Лиза, воспользовавшись его именем.

Диана откинулась в кресле и задумалась, что все это значит. Ответ напрашивался сам собой. Лиза и человек по имени Эрик убили коня, возможно, и аптекаря…

Много лет назад они заключили какое-то соглашение, а теперь решили его выполнить.

Диана в спешке продолжила свои наблюдения. Время поджимало.

Теперь она многое знала, у нее было достаточно сведений, чтобы предупредить полицию. Как звали того сыщика, что приходил в институт? Сервас. Она сбросила последнее сообщение на принтер, стоявший под столом, и достала мобильник.

В свете фар деревья появлялись у дороги, как враждебное войско. Эта долина любила мрак, тайны и терпеть не могла чужаков, всюду сующих свой нос. Сервас поморгал, превозмогая боль. За ветровым стеклом петляла в лесу дорога. Мигрень все еще бушевала, и ему казалось, что виски вот-вот взорвутся. Непогода вертела снежные хлопья, и они вспыхивали в свете фар, как маленькие кометы. Он включил проигрыватель в салоне: Шестую симфонию Малера. Она вполне соответствовала завываниям ветра и его пессимистическому настроению, полному дурных предчувствий.

Сколько ему удалось поспать за последние сорок восемь часов? Он был вымотан и без всякой связи вдруг подумал о Шарлен. Мысль об этой женщине и о ее нежности в галерее его немного согрела. Тут загудел мобильник…

— Мне надо поговорить с майором Сервасом.

— Кто его спрашивает?

— Меня зовут Диана Берг. Я психолог из института Варнье…

— Его в настоящий момент нет на месте, — ответил жандарм.

— Но я должна с ним поговорить!

— Оставьте свои координаты, он вам позвонит.

— Это очень срочно!

— Сожалею, но майор уехал.

— Наверное, вы можете дать мне его номер телефона?

— Послушайте, я…

— Я работаю в институте и знаю, кто вынес ДНК Юлиана Гиртмана, — произнесла она по возможности рассудительным и твердым голосом. — Вы понимаете, что это значит?

Последовало долгое молчание, потом послышалось:

— Вы можете повторить?

Она повторила.

— Одну минуту, я вас соединю.

В трубке прозвучали три сигнала, потом послышался голос:

— Капитан Майяр. Я вас слушаю.

— Я не знаю вас, но мне надо срочно переговорить с майором Сервасом. Это чрезвычайно важно.

— Кто вы?

Диана представилась во второй раз и услышала:

— Что вам угодно, доктор Берг?

— Это касается расследования убийств в Сен-Мартене. Как я уже вам сказала, я работаю в институте и знаю, кто вынес ДНК Юлиана Гиртмана.

После получения такой информации собеседник надолго замолчал. Диана уже стала сомневаться, не отсоединился ли он.

— Прекрасно, — наконец-то сказал Майяр. — У вас есть на чем записать? Я продиктую вам его телефон.

— Сервас слушает.

— Добрый вечер, — раздался женский голос. — Меня зовут Диана Берг, я психолог в Институте Варнье. Вы меня не знаете, но я была в соседней комнате, когда вы находились в кабинете доктора Ксавье, и слышала ваш разговор.

Сервас уже собрался сказать, что спешит, но что-то в голосе этой женщины и известие о том, что она работает в институте, его остановило.

— Вы меня слушаете?

— Слушаю, — ответил он. — Что вам угодно, мадам Берг?

— Мадемуазель. Я знаю, кто убил коня. Скорее всего, это тот же человек, что выкрал ДНК Юлиана Гиртмана. Вам это интересно?

— Минутку, — отозвался он.

Майор сперва притормозил, потом встал на обочине посреди леса. Ветер раскачивал деревья, и когтистые ветки метались в свете фар, как в каком-нибудь немецком экспрессионистском фильме.

— Пожалуйста, расскажите все.

— Так вы говорите, что отправителя писем звали Эрик?

— Да. Вы знаете, кто это?

— Думаю, да.

Стоя на обочине посреди леса, он обдумывал все, что сообщила ему эта женщина. Гипотеза, которая только начала прорисовываться после визита на кладбище, прояснилась в жандармерии, когда Циглер сказала, что Мод тоже наверняка подвергалась насилию. Теперь эта идея получила подтверждение, и какое! Эрик Ломбар… На ум Сервасу пришли охранники с электростанции, их молчание, вранье. Он с самого начала был убежден, что они что-то скрывают. Теперь Сервас знал, что парни врали не потому, что были виновны. Их заставили сделать это. Шантажом или деньгами, а может, тем и другим. Охранники что-то видели, но предпочли молчание и ложь, рискуя навлечь на себя подозрения, потому что понимали, как мало они значат.

— Давно вы занимаетесь слежкой, мадемуазель Берг?

Она помолчала, потом сказала:

— Я всего несколько дней в институте.

— Это может быть опасно.

Снова молчание. Сервас спрашивал себя, как далеко она зашла в своих рискованных эскападах. Берг не была сыщиком-профессионалом, наверняка наделала ошибок и находилась в месте, опасном по определению, где могло произойти все, что угодно.

— Вы еще с кем-нибудь об этом говорили?

— Нет.

— Слушайте меня внимательно. Вот что вам надо сделать. У вас есть автомобиль?

— Да.

— Прекрасно. Уезжайте из института немедленно, пока не началась метель. Отправляйтесь в жандармерию и скажите, что вам надо переговорить с мадам прокурором. Упомяните, что вас послал я. Изложите ей все подробно. Вы меня поняли?

— Да.

Он отсоединился, и тут она вспомнила, что ее автомобиль неисправен.

В свете фар показался конный центр. Он выглядел пустым и темным. Не было видно ни лошадей, ни конюхов. Боксы обычно закрывали на ночь и на зиму. Сервас остановился перед большим зданием из кирпича и дерева и вышел из машины. Снежные хлопья сразу облепили его, ветер в деревьях завывал все сильнее. Он поднял воротник и зашагал к входу. В темноте залаяли собаки, гремя цепями. В одном окне появился огонек и показался смутный силуэт человека, который быстро выглянул наружу.

Через приоткрытую дверь Сервас вошел в освещенный коридор. Здесь царил запах конского навоза. Справа он увидел ярко освещенный манеж, а на нем — всадника, который, несмотря на поздний час, занимался выездкой.