Книга Выкуп за собаку, страница 49 – Патриция Хайсмит

— Еще одно. Роважински заявил, что за пятьсот долларов вы позволили ему уйти.

Кларенс объяснил, как Роважински удрал, пока он ходил узнавать, согласен ли Эдуард Рейнолдс выплатить вторую тысячу выкупа, и признал, что это его была ошибка.

— Меня обыскивали... наверняка проверяли мой счет в банке. Я не брал этих денег.

Морисси кивнул:

— Но должно быть, вас оскорбило подобное обвинение.

Кларенс пожал плечами:

— Такого психа? Роважински нравилось обижать людей. Только этим он и занимался. — Кларенс улыбнулся и взял сигарету.

Морисси расспросил Кларенса о его службе в полиции. Рассказ был короткий: год службы без особых происшествий. Кларенс подумал, что Морисси, скорее всего, уже заглянул в его послужной список.

— В ту ночь вы были рядом, — сказал детектив. — Всего в семи кварталах. И у вас было немало причин не любить этого человека. Вы говорили мне сейчас правду?

— Да, — подтвердил Кларенс.

Морисси улыбнулся:

— Просто я уверен, что вас будут еще допрашивать, и некоторые наши сотрудники — несколько жестче, чем я.

Жестче, чем Морисси, если бы тот захотел вести себя жестче?

— Ничего не поделаешь, — ответил Кларенс.

Морисси кивнул, по-прежнему не спуская глаз с Кларенса.

— Конечно, я понимаю, что Роважински не любил домовладелец, да и продавец в бакалее тоже, но все-таки... — Морисси хмыкнул. — Не настолько же, чтобы его калечить. — Он закурил сигарету. — Как у вас дела с подружкой?

Кларенс задумался, приходил ли Морисси к Мэрилин, но, к сожалению, он этого не знал.

— В порядке, — ответил он.

— Она сказала, что не любит копов. Не то чтобы прямо, но я понял. Как она относится к тому, что вы полицейский? — Невинная, во весь рот ухмылка Морисси не сходила с его лица.

— О, я говорил ей, что не буду служить в полиции всю жизнь.

— Вы собирались уйти в отставку?

— Ничего определенного. Просто не хочу оставаться тут двадцать лет. Как делают некоторые.

— Вы презираете полицию? Работа вам не нравится?

— Конечно, нравится. — «Что еще можно сказать?» — подумал Кларенс. Он понимал, что Морисси никогда и не считал его типичным копом, одним из рабов своей профессии. — Мне хорошо в полиции, все нормально.

Морисси перевел взгляд с Кларенса на часы:

— Поговорим о Эдуарде Рейнолдсе. Он, должно быть, тоже ненавидел этого человека.

Кларенс предпочел промолчать. Детектив встал, собираясь уходить.

— Он не стал бы нанимать человека, чтобы избить Роважински, как вы думаете?

— Конечно нет, — ответил Кларенс.

— Похоже, вы в этом на сто процентов уверены.

— Нет, это просто мое мнение.

Морисси кивнул:

— Итак... благодарю вас. Еще встретимся. — Все так же улыбаясь, он надел пальто.

Он ушел. Ни слова о свидетелях. Кларенс почувствовал облегчение.

Он позвонил Мэрилин. Она была дома. Он не хотел говорить ей о Морисси, хотя все сошло удачно. Он спросил:

— Не хочешь вечерком пообедать со мной, прежде чем я пойду к восьми на дежурство?

— Нет, Клар.

— Почему нет? У тебя работа?

— Мне все это не нравится. Вот почему.

Голос ее звучал напряженно, Кларенс подумал, что она не одна, но не захотел спрашивать.

— И я тоже?

— Да, пожалуй.

Кларенс трепетал, пытаясь найти нужные слова. Не мог же он сказать глупость типа: «Но ведь ты же переживаешь из-за меня?» Наконец он решился спросить:

— Когда я увижу тебя? Назначь мне встречу, дорогая.

— Не знаю. Я хочу, чтобы ты ни на что не рассчитывал.

— О, Мэрилин...

— Что происходит? Что-нибудь случилось?

— Ничего, дорогая. — Именно так он и думал. Он не волновался. — Ничего плохого не случится.

Но она не захотела встречаться с ним и сказала, что все выходные будет работать.

Кларенс побывал в тот день в Колумбийском и Нью-йоркском университетах, чтобы узнать о курсах менеджмента. Нью-йоркский университет брал меньше и находился ближе. В Нью-йоркском он мог также записаться сразу на два потока, во второй половине дня, которые чередовались, в то время как в Колумбийском занятия шли и утром, и днем, иногда подряд. Но все это трудно совмещалось с расписанием дежурств в полиции. Сложно где-то учиться, оставаясь в полиции, потому что график менялся каждые три недели. Сегодня вечером и завтра Кларенс еще дежурил с восьми вечера до четырех утра, а в понедельник 9 ноября — уже с полудня до восьми вечера. Если он уйдет из полиции после Рождества, то сможет начать учиться в январе. Он решил, что так и сделает.

Он хотел попытаться еще раз поговорить с Мэрилин и не отважился. Ее решительность удивляла Кларенса. До него наконец дошло, каким мерзким выглядел его поступок в глазах других людей. Ужасно лишить человека жизни, убить его, ударив револьвером по голове, пусть даже жертва — тот, кто причинял боль другим, для кого закон предусмотрел слишком слабое наказание. По закону Роважински оставался свободным человеком. Сам Кларенс в тот момент тоже был просто человеком, не солдатом и даже не полицейским при исполнении служебных обязанностей. Никто не приказывал ему убивать Роважински. Мысли Кларенса путались. Он нервничал и тосковал. В пятницу он дважды уронил револьвер, и тот падал на пол с громким металлическим звуком. Девушка, жившая в квартире под ним, очень хорошенькая манекенщица, жизнь которой протекала по странному расписанию, сказала ему, когда они встретились в вестибюле:

— Вы что падаете, занимаетесь каратэ?

Кларенс смущенно улыбнулся:

— Я кое-что уронил.

— Не револьвер, надеюсь.

— Боюсь, что вы правы.

— Крепче его держите. Нью-Йорк рассчитывает на вас.

* * *

В субботу утром Кларенс проснулся с тяжелой головой, после серии неприятных сновидений. В одном из снов он был калекой, гораздо более беспомощным, чем Роважински, окружающие чурались его и старались держаться подальше. Кларенс понял, что ему хочется рассказать Эдуарду Рейнолдсу о Роважински. Мистер Рейнолдс не станет презирать его за это, подумал Кларенс. Мистер Рейнолдс поймет.

Было 10.20 утра, и супруги Рейнолдс, должно быть, дома. Когда Кларенс набрал номер их телефона, автоответчик сообщил, что их номер изменился. Кларенс добыл новый номер, набрал его, и ему ответил мистер Рейнолдс.

— Здравствуйте. Это Кларенс Духамель. Вы переехали?

— Да, — весело ответил Эд. — Мы теперь живем на Девятой улице Восточного округа.