Книга Тростниковые волки, страница 28 – Дмитрий Савочкин

– Да-да, – сказал Высокий, – я давно что-то подобное подозревал…

– Знаешь, это забавно вот так, в пересказе, а в романе тональность убойно серьёзная. Такое впечатление, что писал настоящий параноик, который уверен, что так всё на самом деле и обстоит.

– Подожди, – сказал вдруг Высокий, – так а зачем же им всё это нужно? Их и так все обслуживают, кормят, зады им подтирают…

– А кто тебе сказал, что наш мир – это то, откуда они начали? Как раз наша с вами реальность – это и есть результат их заговора.

Все с серьёзными лицами посмотрели друг на друга. Я понял, что мы уже порядком пьяны. Значит, сейчас начнутся поиски вечного двигателя. В прошлый раз перед уходом домой Высокий рассчитал, сколько оленей нужно Санта-Клаусу, чтобы доставить подарки всем детям на Земле в возрасте от одного до шестнадцати лет. Двадцать четыре миллиона оленей, если вам интересно.

По радио заиграли «Ресницы» «Братьев Грим».

– Это с какой же скоростью, – спросил вдруг Кун, подтвердив мои опасения, – надо хлопать ресницами, чтоб взлететь?

– Ууу, – развёл руками Борода, – это надо реактивную тягу рассчитывать. Ты помнишь аэродинамику-то вообще?

– По-моему, это мудрёно, – сказала Верба.

– Вам, гуманитариям, не понять, – сказал Борода.

– Вообще-то я не совсем гуманитарий.

– Да?

– Я окончила физический факультет Одесского университета. По специальности «Астрономия».

– А что, есть такая специальность?

– Ну… университет такой точно есть.

– А как тебя тогда в журналисты занесло? – спросил я.

– А, не спрашивай, – махнула Верба рукой, – бурная молодость.

– И как бы ты рассчитывала подъёмную силу ресниц?

– Ресницы машут, двигаясь сначала в одну сторону, потом в другую, то есть работают дискретно, пульсируя. Я бы рассчитала импульс одного взмаха, а потом считала бы, сколько их понадобится, чтоб оторвать тело от земли.

Секунду все обдумывали это предложение, после чего Кун потянулся за бумагой и ручкой.

– Слушай, ну каждый импульс рассчитывать смысла нет, но логика этого метода проще. Масса человека, который взлетает, – это, я так понимаю, девушка – килограмм пятьдесят, «жэ» с утра было девять и восемь, ну, округлим до десяти, всё равно порядок ищем. Импульс тогда будет рассчитываться через массу загребаемого воздуха.

– Это если допустить, что ресницы вниз гребут, как стальной ковш, а вверх идут такие расслабленные-расслабленные. Потому что иначе она не взлетит никуда.

– Она и так не взлетит никуда, – скептически сказал Высокий.

– Не мешай! – оборвал его Кун. – Площадь ресниц… ну пусть два квадратных сантиметра, по одному на глаз, а амплитуда… ну пусть тоже один сантиметр. Плотность воздуха кто-нибудь помнит?

– Один и два вроде, – сказал я.

– Один и два килограмма на метр кубический… всем остальным, я думаю, можем пренебречь… Имеем: импульс, который ресницы сообщают воздуху, а значит, и телу в обратном направлении, выливается в силу, с которой они действуют на тело, помноженную на время взмаха, то есть Ft = mV, следовательно, Ft = ml/t, или t2 = ml/F, где l – расстояние, которое проходят ресницы за один взмах, m – масса воздуха, который загребается ресницами, а F должна уравновесить силу притяжения. На тело действует F = Mg, где M – масса девушки. В свою очередь, масса воздуха может быть рассчитана из плотности и объёма загребаемого воздуха: m = ßv = ßSl, где ß – плотность воздуха, а S – площадь ресниц. Итого: t равно корню из ßSl2/Mg, то есть из… 1,2´0,0002´0,01´0,01/50´10, то есть из 48 умножить на 10 в минус двенадцатой степени, или 6,9 умножить на 10 в минус шестой степени секунд… Таким образом, чтобы оторваться от земли, за одну секунду она должна будет делать 1/t… – Он достал мобильный и открыл калькулятор. – …Сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь взмахов. Конечно, погрешность здесь порядковая, так что пусть будет 150 000 взмахов в секунду.

– Вот это пропеллер!

– Как я и говорил, – опять вставил Высокий, – никуда она не полетит. Если она с такой скоростью начнёт моргать, она с размаху упадёт на спину и разобьет голову о камни.

– Ну да, лучше уж махать ушами, – сказал я, – по крайней мере, они расположены по сторонам головы и будут сообщать телу импульс вертикального подъёма.

– Ну, ушами с такой скоростью махать не легче, чем ресницами.

– Вам, я смотрю, совсем заняться нечем? – весело спросила Верба.

– Да, это так… – махнул рукой Борода. – Мы тут и правда все бездельники. Ну, кроме Китюни, она одна здесь – труженица с постоянным местом работы и месячным окладом.

– А вы что, все копатели?

– Нет, что ты, – сказал Борода, – копают тут только Клёст и Че Гевара, все остальные подбирают то, что плохо лежит.

Диджей по радио объявил новый хит группы «Pussycat dolls».

– Как-как? – переспросил Кун у радиоприёмника.

– «Пуссикэт доллз», – сказала Китюня.

– Это что, название такое? «Пуссикэт доллз»?

– Да, так группа называется, – сказал ему кто-то. – Гёрл-бэнд.

– Да понятно, что не бой-бэнд.

– А мы уже старпёры, верно? Сидим тут, рассуждаем про «Деф Леппард». А тем временем приходят молодые, которые не понимают, что изображено на иконке «сохранить» в виндоуз, потому что никогда не видели трёхдюймовой дискеты. Нам таких названий гёрл-бэндов уже не понять…

– Да что тут понимать! Отличное название! Только всё-таки присутствует ещё некоторая недосказанность. «Пуссикэт доллз», «Вет биверз». Кто-то ведь может подумать, что это в мире животных, а вовсе не то, что надо. Я бы не выпендривался, а назвал группу, скажем, «Хангри анус». Тут второго понимания быть не может.

– Лучше уж так – «Даю в ж…». Сразу и честно.

– Или вот – «Отсосу за еду». Тоже отличное название для гёрл-бэнда.

Борода достал телефон и стал набирать телефон службы такси со словами:

– Всё, начиная с прозвучавшего тут слова «отсосу», официально объявляю вечер закрытым. Последний раз, когда это слово прозвучало… в общем, ничего хорошего не случилось.

– Что, не отсосали? – сочувственно спросила Верба.

Такси приехало на удивление быстро, и уже через пятнадцать минут мы с Вербой выгрузились у меня под балконом. Она слегка пошатывалась, но шла уверенно и говорила ясно: всё время, пока мы поднимались, она рассуждала о том, до какой степени украинцы – чёткая нация. Мы так любим ставить точки над «i», что над некоторыми ставим сразу по две. У неё горели щеки, и волосы свободно летали в воздухе при каждом повороте головы. Она была красива.