Онлайн книга «Тайна Jardin des Plantes»
|
Тот открыл рот, собираясь в очередной раз что-нибудь соврать, но Жервеза раздраженным жестом велела ему молчать. — О, я вижу, новости по испорченному телефону расходятся быстро! — сказала она с иронией, посмотрев на посетителя. Сильвен наблюдал эту сцену с восхищением и легким чувством стыда. Вместо того чтобы самому вмешаться и поддержать Любена, он предпочел оставаться зрителем… «Но Любен ведь и сам попросил меня ничего не говорить матери», — сказал он себе, отгоняя мысль о том, что эта отговорка обнаруживает лишь его собственную трусость. Но в то же время он знал, что Жервеза была бы против, если бы он вмешался в ее «шоу одного актера» (точнее, одной актрисы). Как раз в этот момент она повернулась к остальным посетителям и обратилась к ним: — Друзья мои! Перед публикой мать всегда была великолепна. Эта прирожденная актриса могла играть в любых декорациях. Как раз в этот момент солнечный луч, пробившись сквозь густую крону столетнего кедра, осветил ее белые волосы и лицо — и хотя при этом ярком свете она казалась старше, чем на самом деле, сейчас она выглядела невероятно эффектно: вокруг ее головы возник сияющий ореол. — Дело в том, что наш старший смотритель недавно был атакован свиньей-пекари. С тех пор он малость не в себе. Но, уверяю вас, он совершенно безобиден, и вам нечего бояться. Любен опустил глаза. «Зря она так!» — осуждающе подумал Сильвен, продолжая, однако, сохранять неподвижность, словно кобра перед факиром. Публика явно растерялась. Жервеза приблизилась к Любену и подняла кверху край его форменной куртки: — Понимаете, что я хочу сказать? Собравшиеся толпой посетители разразились смехом: оказывается, он даже не снял пижаму! Любен побледнел. Скулы его дрогнули. Однако он промолчал — только сжал кулаки и устремил взор в землю. Сильвен наблюдал за происходящим со все большим отвращением. Но что было делать? Вмешаться и защитить Любена означало лишь усугубить его унижение. Публика также пришла в явное замешательство. Посетители быстро перестали смеяться и теперь смотрели на старика смущенно и даже сочувственно. Не могло ли так случиться, что Жервеза попалась в собственную ловушку? Сознавая, что зашла слишком далеко, она отошла от Любена, широким жестом обвела все вокруг и торжественно произнесла: — Ботанический сад и зоопарк никогда не были целью террористов! Словно в знак подтверждения, проблеял каменный баран, оторвавшись от своего кресс-салата. Убежденность Жервезы передалась посетителям — взгляды их заметно смягчились. — Я, как и вы, боюсь террористов, — продолжала она. — Точно так же, как и вы, я проявляю осторожность в повседневной жизни. Но все-таки основные объекты, которые террористы стремятся разрушить, — это правительственные здания или те сооружения, которые являются некими символами страны… Но кому придет в голову разрушать Ботанический сад или зоопарк?! Посетители невольно заулыбались. — А скажите, мадам, — неожиданно произнес мальчик, который перед этим расспрашивал Любена, — где белые обезьяны? — Они в надежном месте, и с ними все в порядке, — ответила Жервеза, погладив ребенка по голове. — Друзья мои, — обратилась она к остальным, — гуляйте по зоопарку в свое удовольствие и приходите снова через неделю — к тому времени белые обезьяны снова будут на месте! Не прошло и минуты, как толпа рассеялась. Жервеза же продолжала оставаться там же, где стояла. Но, едва убедившись, что никто больше не обращает на нее и Любена внимания, она повернулась к смотрителю, чтобы обрушить на него весь накопившийся гнев. Пятница, 17 мая, 8.16 Глаза комиссара удивленно округляются. Я подключаю к его компьютеру простенькое устройство USB sandisk cruzer (улучшенное моими стараниями), и на экране монитора появляются кадры видеозаписи, сделанной прошлой ночью. Комната, погруженная в полумрак. Все спокойно. Тишину нарушает лишь едва слышное дыхание спящего ребенка. Вдруг снаружи из окна падает свет. Нет, не свет… это тень, но она — белая! Она открывает окно и проникает в комнату. Странно, но по мере того, как изображение становится четче, тень словно размывается. Как будто у непрошеного гостя имеется какая-то защита от видеонаблюдения… Я еще вчера мимоходом обратила на это внимание, когда просматривала запись, и теперь я убеждаюсь, что это действительно так. Комиссар Паразиа весь обратился в зрение и слух. Вцепившись в край стола, он не моргая смотрит на экран. Порой чуть морщит нос. Изображение слегка подергивается, но отчетливо виден силуэт человека, который берет ребенка на руки. Силуэт размыт — словно бы человек слегка подтаивает, как снеговик в оттепель. Не удержавшись, я возбужденно спрашиваю: — Видели? Паразиа не отвечает. Человек прижимает ребенка к груди. Теперь силуэт похитителя совсем поблек, его почти не видно. Потом он перешагивает через подоконник и исчезает в ночи. И снова тишина. Ее нарушает лишь крик Нади «Нет, не может быть!.. Не-ееет!», когда она входит в комнату спустя несколько минут. Паразиа остается неподвижным. Потом снимает очки, одной рукой трет лоб, а другой выключает запись. Я пораженно молчу. Комиссар поворачивается ко мне и смотрит на меня одновременно с усталостью и презрением: — Это все? — Простите?.. — Ты пришла только ради того, чтобы показать мне вот это? Я ничего не понимаю. — Но разве… — Ты и в самом деле думала, что я тебе поверю? У тебя, скорее всего, и нет никаких записей! А это ты сварганила прошлой ночью, так? Он начинает перебирать лежащие на его столе бумаги с таким видом, словно меня уже нет в кабинете. — Ты могла бы, по крайней мере, сделать это не так топорно, — прибавляет он через некоторое время, не глядя на меня. — Мой сын делает такие «спецэффекты» гораздо лучше — всего лишь с помощью цифровой камеры… Это мне совсем не нравится! Я приношу ему на блюдечке ценнейшую улику — а он думает, что я его разыгрываю! Всё с ног на голову!.. — Но вы же видели этот… Он наконец поворачивает голову ко мне и удивленным тоном произносит: — Ты еще здесь? Ты что, не понимаешь, что мне хватает работы сегодня утром? У меня буквально челюсть отваливается. Этот тип не шутит… — Но вы хотя бы пересмотрите запись еще раз!.. Паразиа страдальчески поднимает глаза к потолку, потом снимает трубку служебного телефона и говорит: |