Онлайн книга «Доброй ночи, любовь моя»
|
Огромная машина скользнула так близко, что ее окатило брызгами. Вертолет принадлежал морскому флоту. Он курсировал взад-вперед вдоль береговой линии, она видела, как пилот, перегнувшись, что-то высматривает внизу. Кто-то провалился под лед? Кто-то именно в этот момент, именно сейчас борется за жизнь в ледяной воде? * * * А может, Жюстины и дома нет. Эта мысль явилась, когда она поднялась на крыльцо и позвонила. Никто не открыл. Она немного подождала и снова позвонила. Из-за двери донеслось слабое шлепанье, она отступила на одну ступеньку вниз. Жюстина была дома, одежда как жеваная, будто Жюстина в ней спала. На одной ноге – толстый шерстяной носок. – Берит? – удивилась она. – Да, это я... Могу я на минуту зайти? Или ты занята? Жюстина отступила в сторону: – Нет, проходи. – Я тут цветы привезла и... вино. Я же весь твой глинтвейн в субботу выпила... Я подумала... зайду вот так... незваной гостьей. – Ерунда! Раздевайся. Жюстина направилась к кухне, и Берит заметила, что она хромает. – Что с тобой стряслось? – Ничего особенного, поскользнулась во время пробежки. Чистое безумие бегать зимой, теперь я понимаю. Но это скоро пройдет, мне уже лучше. – Ты ничего себе не сломала? – Нет. Эта нога у меня вообще слабая. Я частенько ее подворачиваю. – Подворачиваешь? – Когда в следующий раз навестишь меня, все уже будет о’кей. Тогда, может, на прогулку сходим. Посмотрим на старые места. На школу и... – Ты сейчас ничем не занята? А то, может, отрываю тебя от чего-нибудь важного? – Вовсе нет. – Ты не против, если я ненадолго останусь? – Совсем нет. Давай вина выпьем, а? Который час? – Вообще-то я вино тебе принесла, я вовсе не собиралась вылакать его сама. – Открой, пожалуйста, бутылку. Штопор в верхнем ящике. Устроимся в библиотеке, как в прошлый раз. Там уютнее всего. Они поднялись по лестнице. Берит снова увидела афиши с карамельной фабрики Жюстининого отца, они висели вдоль стен на лестнице как и раньше, прошлое возвращалось. – Помнишь, как ты нас пастилками «Санди» угощала? – осторожно спросила Берит. – Может, и угощала. – У тебя была прорва коробочек с пастилками. – Да, папа вечно их приносил, мне они в конце концов до чертиков надоели. Захотелось, чтобы во рту появился другой вкус, кроме этих «Санди». – Тебе можно было обзавидоваться... Папаша – владелец конфетной фабрики! – Да ладно! * * * В библиотеке на подоконнике сидела птица. Она повернула к ним голову и испустила крик. Берит вздрогнула, едва не выронив бутылку. – Ой, он тебя напугал? – Ужасный крик... – Он просто напоминает. – Что напоминает? – О себе. Чтобы мы не забывали про него. – Разве ж такое забудешь. А он на тебя никогда не нападает? – Нападает? Нет. С чего бы он стал нападать? – Не знаю. Но я бы вряд ли доверяла дикому животному. Жюстина забрала у Берит бутылку и налила им вина. Они подняли стаканы в знак приветствия и сделали по глотку. – М-м-м, – промычала Берит. – Совсем неплохо. Вообще-то я многовато вина пью. Но это так вкусно, так хорошо на душе становится. Снова послышался гул вертолета, казалось, он кружит прямо над домом. Птица захлопала огромными крыльями, завертела головой. – Кто-то провалился под лед, – пояснила Жюстина. – Откуда ты знаешь? – Передали по местному радио. – Ужас какой. Жюстина кивнула: – Такое каждый год случается. Дом мой так расположен, что я в курсе событий. – А разве лед не слабоват, чтобы по нему ходить? – Где-то он вполне крепкий, а где-то и тонковат. Людям не мешало бы быть поосторожнее. Да ведь полно же дураков. Жюстина засмеялась и снова подняла бокал. – Выпьем за них! – воскликнула она. – За дураков! Чуть позже она спросила, что у Берит с работой. – Как там, тебя уволили или нет? – Издательство переедет в Лулео. Шеф говорит, что мы тоже можем за ним последовать. Но кому охота в Лулео переезжать? – А у тебя есть выбор? – Не знаю... Я ничего больше не знаю... Я по ночам спать не могу... К глазам подступали слезы, от которых она слабела, становилась уязвимой. – Ну вот, снова разнюнилась. – Это все отчаяние, засевшее в тебе. Как и в каждом из нас... Жюстина вытянула руку и заворковала. Птица немного потопталась на окне, потом, неуклюже взмахивая крыльями, подлетела к ней. – Даже в птице, – добавила она. – Он тоскует по самке. Конечно, он этого не осознает, но что-то в нем растет такое, что делает его слабым, нежным. Скоро посветлеет, скоро весна придет. Тогда эта тоска вырастет до меланхолии, так бывает со всеми, пока мы живы. – Жюстина... когда мы были маленькими... Она уже не могла сдерживать слезы, голос ее дрожал. Жюстина быстро сказала: – Расскажи мне про своих мальчиков. – Моих... мальчиков? – Да. Какой жизнью они живут, эти молодые, у кого вся жизнь впереди? Впадают ли они когда-нибудь в уныние? Берит достала из сумки упаковку бумажных носовых платков. Высморкалась, в голове у нее гудело. – В уныние? Нет, я не думаю. – Они работают? – Они... оба учатся. Только не знают, кем хотят стать. Во всяком случае, в издательское дело они не пойдут, я им отсоветовала. – А девушки у них есть? Берит кивнула. – Но они совсем из другого мира. Молодые, худые, красивые. Когда я на них смотрю, то особенно остро чувствую, что я из прошлого. Жюстина посадила птицу на стол между ними. Та развернулась к Берит, вытянула шею и зашипела. – Ой, Жюстина... не могла бы ты... – Ты его боишься. И он чувствует это. Постарайся расслабиться. Берит хлебнула вина и осторожно протянула руку. Птица разинула клюв, глотка у нее была большая и алая. – Он меня насквозь видит, – прошептала она. – Я ему не нравлюсь. – Вовсе нет. Не обращай на него внимания. Ладно, давай пересажу его. |