Книга Ричард Длинные Руки - король-консорт, страница 77 – Гай Юлий Орловский

– А-а-а-а, понятно! Повелевать ими потому и не можешь, а вот принудить… Тоже понятно. Стой здесь и не очень-то размахивайся, а то лошади, дуры, уже пугаются. Я доминант, которому поручено, должен быть еще и судьей. Хотя эти оборванцы в справедливость вряд ли верят, но это ее не отменяет.

Мужики со страхом смотрят уже и на меня, который так уверенно разговаривает со страшным демоном, а я вперил указующий перст в сторону Джоббера и спросил грозно:

– Что вы украли в храме этого… существа?

Джоббер вскрикнул негодующе:

– Украли?.. Да ни за что!.. Да никогда!.. Господин, мы никогда ничего не воруем!

Демон взревел грозно и начал угрожающе поднимать страшные руки с толстыми когтистыми пальцами.

– Тихо, – сказал я ему. – А то велю вывести из зала. Идет расследование! Не мешать суду. Я как Соломон, вникаю и в мелочи. Теперь ты, Джоббер, ответствуй. Чем вообще-то занимаетесь, если не воруете?

Мужики оскорбленно заворчали, Джоббер всплеснул руками.

– Воровать? Да никогда!

– Так чем же?

– Раскопками, – ответил он быстро. – Вы знаете, сколько приходится переворошить руин, пока найдешь хоть что-то? А за находку дадут разве что пару монет, едва хватает на скудный ужин с самым дешевым вином…

– Но на этот раз, – заметил я, – нашли очень ценную чашу?

Он вскинул голову, глаза бегают из стороны в сторону, однако старался смотреть твердо и даже с вызовом.

– Мы нашли, – подчеркнул он голосом, жестами и даже с гордой позой. – Нашли, а не украли!..

Я повернулся к Крамардарту.

– Они ее нашли.

Он, уже багровый от ярости, проревел:

– А если в твой дом войдут и что-нибудь там найдут?

Джоббер прокричал бесстрашно:

– Но твоего дома давно нет!..

Крамардарт зарычал люто, я вскинул руки, призывая к тишине. Все умолкли и повернули голову в мою сторону.

– Дома может и не быть вовсе, – сказал я, – мы же знаем, как часто целые племена бросают все нажитое и уходят на новые земли! А Великое Переселение Народов?.. Так что дело не в домах. Если бы и этот Крамардарт умер, тогда да, это было бы найденное, хотя я лично полагаю, что в доме мертвого тоже нехорошо мародерничать. Дроп еще так-сяк, а лут совсем нехорошо. Однако Крамардат жив, и потому взятая в его храме чаша считается не найденной, а украденной.

Крамардат снова взревел, но уже негромко, зато Джоббер и его люди закричали в великом возмущении и неприятии моего решения.

Я снова вскинул руку, призывая к тишине.

– Вам лучше отдать ее добровольно. Да, у меня есть против древнего бога Крамардарта некая защита… возможно, я смог бы отстоять эту чашу. Но разве Господь не поставил человека венцом творения потому, что надеется на его справедливость?

Они все молчали и смотрели на меня несколько тупо, даже Крамардарт, и я ощутил некоторую досаду, что мои перлы красноречия пропадают зазря, на всех свиней бисера не напасешься.

– Быть справедливым, – закончил я, – можно быть только в отношении всех. Нельзя быть справедливым к одним и несправедливым к другим. На этом зиждется… блин, какое-то паршивое слово, на этом покоится… это еще хуже, в общем ура справедливости!

Крамардарт молчал, еще не врубившись, я в самом деле хорош в красноречии, а Джоббер закричал:

– Так нельзя! Это теперь наше!

– Нет, – отрезал я. – Мало ли что этот Крамардарт не совсем как бы наш. Я паладин, а паладины не за своих, а за справедливость. Что делать, если справедливость в этот раз на стороне этого древнего бога, что уже и не бог для нас, а просто старый, хотя и сильный демон?.. Вот мой суровый и весьма зело справедливый вердикт: чаша принадлежит ему.

Джоббер оглянулся на своих мужиков, те злые и угрюмые, отводят взгляды, даже женщины, спрятавшись за телегами, дрожат, но прислушиваются, явно чаша очень дорогая, может быть вообще из золота, это же вся их команда обогатится, купят хороших коней и настоящие подводы, смогут осесть и начать оседлую жизнь…

Кто-то из мужиком крикнул сорванным голосом:

– Нас сорок человек!.. А что, если все навалимся на этого демона и убьем, то чаша будет наша!

Крамардарт начал грозно рычать, я кивнул и добавил:

– Если сумеете убить, а потом еще и ограбить этого монстра, который вообще-то имел какие-то заслуги до того времени, как опустился до этого жалкого состояния, то уцелевших преступников во имя справедливости перевешаю я.

Джоббер крикнул в отчаянии:

– Но как же… вы же человек!.. А он – нет.

– Человек, – пояснил я высокомерно, – царь природы и венец творения! Библию надо читать, невежды. Царь природы – это всей природы, не только…

Джоббер оглянулся на своих людей, те злобно переговаривались, наконец один из них с проклятиями высвободил руки из лямок, сбросил мешок на землю.

Ему помогли развязать туго затянутый узел, он с огромной неохотой вытащил чашу.

Она вспыхнула под лучами солнца, как его осколок. Сердце наполнилось радостью, а тело – силой, я ощутил готовность промчаться до воинского лагеря, где оставил Бобика и арбогастра, хоть на крыльях, хоть на задних конечностях, как страус или киви-киви.

Крамардарт взревел радостно и протянул к ней огромные лапы. Мужик струхнул, отпрыгнул, прячась за спины соратников. Джоббер взял у него чашу и с огромной неохотой сунул мне.

Я взвесил ее в руках, явно не золото, золотую такого размера пришлось бы держать обеими руками, заметно напрягая мышцы.

– Моим решением, – сказал я громогласно, словно обращаюсь к огромной толпе, заполнившей городскую площадь, это уже привычка и заодно тренировка на будущее, – милостивого и справедливого правителя чаша возвращена ее настоящему владельцу. Получи, Крамардарт!

Древний бог протянул лапу, я опустил чашу на широкую ладонь, но он не убрал ее сразу, а некоторое время пристально всматривался в меня.

– А ты, – проревел он озадаченно, – кто?..

– Король Ричард, – ответил я высокомерно.

– Это понятно, – рыкнул он, – а кто на самом деле?

Я сказал уклончиво:

– Мы те, кем являемся в данное время, а не те, кем рождены. Ты ведь не всегда был только хранителем чаши?

Он медленно выпрямился, чаша почти целиком исчезла в его громадной ладони, только самый верх пронзительно и нещадно горит под яркими лучами солнца.

– Прощай, король Ричард, – прогромыхал он, голос прозвучал невесело. – А ведь были когда-то времена, верно?

– Были, – согласился я.

– Но все прошло…

– Кое-что вернется, – сказал я утешающе. – Но на другом этапе.