Книга Острова в океане, страница 69 – Эрнест Хемингуэй

– Нет, – сказал он. – Это забавно.

– Ох, Хадсон, – сказала она, – я очень тебя люблю. Ты теперь пойди отдохни, а потом возвращайся сюда. Не распить ли нам бутылку шампанского в «Рице»?

– Это будет чудно. А как насчет твоего супруга?

– Он все еще играет в бридж. Я вижу его в окно. А когда кончит, пойдет нас искать и тоже выпьет с нами.

И они пошли в бар «Рица», который был на корме, и выпили бутылку сухого перрье-жуэ 1915 года, потом еще одну, а немного погодя к их столику подсел и принц. Принц был очень любезен и нравился Хадсону. Он с женой, как и Хадсон, охотился в Восточной Африке, и они встречались в клубе Мутайга и у Торра в Найроби и на одном пароходе выехали из Момбасы. Пароход этот совершал кругосветные рейсы и делал остановку в Момбасе, перед тем как следовать дальше по своему маршруту – сперва Суэц, потом Средиземное море и как конечный пункт Саутгемптон. Это был пароход суперлюкс, каждая каюта состояла из нескольких комнат. Он весь был запродан под круиз, как это делалось в те годы, но несколько пассажиров сошли на берег в Индии, и один из тех господ, которые всегда все знают, сказал Хадсону в клубе, что на пароходе есть пустые каюты и можно получить их сравнительно недорого. А Хадсон сказал принцу и принцессе, которые сохранили очень неприятные воспоминания о том, как они летели в Кению на одном из «хэндли пэйджей», тогда еще весьма тихоходных, и о том, какой это был долгий и утомительный перелет. Поэтому они пришли в восторг и от самой идеи морского путешествия, и от умеренности платы.

– Это будет чудесная поездка, – сказал принц. – И какой вы молодец, что все это разузнали. Я завтра же утром позвоню в пароходство.

Поездка и в самом деле оказалась чудесной. Индийский океан был синий-пресиний, пароход медленно вышел из нового порта, и Африка осталась позади – старый белый город с большими деревьями и со всем зеленым пространством за ним, – и волны, разбивавшиеся о риф, когда пароход шел мимо, а потом он начал набирать скорость и вышел в открытый океан, и летучие рыбы стали выпрыгивать из воды впереди корабля. Африка превратилась в длинную голубую черту на горизонте, и стюард уже бил в гонг, а Томас Хадсон, принц с принцессой и развратник барон, который был другом их дома и жил где-то в Европе, сидели вчетвером в баре и пили сухое мартини.

– Не обращайте внимания на этот гонг, – сказал барон. – Позавтракаем в «Рице». Согласны?

На пароходе Томас Хадсон не спал с принцессой, хотя ко времени прибытия в Хайфу все то, что они делали, привело их в состояние какого-то экстаза отчаяния, такое острое, что их следовало бы обязать по суду спать друг с другом, пока хватит сил, – просто ради успокоения нервов, если не ради чего другого. Вместо этого они решили из Хайфы съездить автомобилем в Дамаск. На пути туда Томас Хадсон сидел впереди рядом с шофером, а супруги сзади. Томас Хадсон повидал небольшой кусочек Святой земли и небольшой кусочек страны, где подвизался Т. Э. Лоуренс, а на обратном пути Томас Хадсон с принцессой сидели сзади, а принц впереди, рядом с шофером. На обратном пути Томас Хадсон видел перед собой главным образом затылок принца и затылок шофера, и только сейчас он припомнил, что дорога из Дамаска в Хайфу, где стоял их пароход, шла вдоль реки, и в одном месте высокие берега сближались, образуя теснину, узкую, как на мелкомасштабной рельефной карте, и там посредине реки был островок. Почему-то из всего виденного за эту поездку Томас Хадсон лучше всего запомнил этот островок.

Поездка в Дамаск мало чему помогла, и, когда они уходили из Хайфы, и пароход взял направление на Средиземное море, и Хадсон с принцессой стояли на палубе, где было холодно от резкого норд-оста, разводившего такую волну, что корабль уже начинало медленно покачивать, она сказала ему:

– Надо что-нибудь сделать.

– А если говорить начистоту?

– Пожалуйста. Я хочу лечь в постель и не вставать неделю.

– Неделя – это не так много.

– Ну месяц. Но нужно, чтобы это было сейчас, а сейчас мы не можем.

– Пойдем в каюту барона.

– Нет. Я хочу, чтобы это было там, где мы сможем ни о чем не тревожиться.

– Как ты теперь себя чувствуешь?

– Как будто я схожу с ума и уже довольно далеко зашла по этой дорожке.

– В Париже мы будем любить друг друга в постели.

– А как же я уйду из дому? У меня нет опыта, я не знаю, как это сделать.

– Скажешь, что хочешь походить по магазинам.

– Но ходить по магазинам тоже надо с кем-нибудь.

– Ну и пойди с кем-нибудь. Разве нет у тебя никого, кому ты можешь довериться?

– Есть, конечно. Но мне так ужасно-ужасно не хотелось бы это делать.

– Ну, тогда не делай.

– Нет. Это нужно. Я понимаю, что нужно. Но от этого не легче.

– Ты разве никогда до сих пор ему не изменяла?

– Никогда. И думала, что никогда не изменю. Но теперь я только этого и хочу. Только мне неприятно, что кто-то чужой будет знать.

– Мы что-нибудь придумаем.

– Пожалуйста, обними меня и прижми к себе крепко-крепко, – сказала она. – Не будем ни говорить, ни думать, ни беспокоиться. Только прижми меня крепко и очень меня люби, потому что мне все теперь больно.

Немного погодя он сказал ей:

– Слушай, это всякий раз будет так же плохо для тебя, как сейчас. Ты не хочешь ему изменять и не хочешь, чтобы кто-нибудь знал. Но ведь это же неизбежно.

– Я хочу этого. Но не хочу обижать его. Но я должна. Это уже больше не в моей воле.

– Ну так пусть это будет. Сейчас.

– Но сейчас это очень опасно.

– Неужели ты думаешь, что хоть кто-нибудь на этом пароходе, кто нас видел и слышал и знает, хоть на секунду поверит, что ты еще не спала со мной? Да и все, что было до сих пор, разве оно так уж отличается?

– Конечно, отличается. Большая разница. От того, что было, не может быть детей.

– Ты неподражаема, – сказал он. – Честное слово.

– Но если будет ребенок, я буду только рада. Он очень хочет ребенка, да вот не получается. Я пересплю с ним сейчас же после, и он никогда не узнает, что это наш.

– Может быть, все-таки не стоит спать с ним сейчас же после.

– Пожалуй. Ну, на следующую ночь.

– Как давно ты уже не спишь с ним?