Книга Последняя теория Эйнштейна, страница 61 – Марк Альперт

— Позвони провайдеру и узнай, выходил ли этот компьютер в сеть и что с него запрашивали.

Элизабет Гупта лежала на кровати в номере 201 мотеля «Армейский мул», через улицу напротив от «Ночных маневров». Здесь она обычно обслуживала клиентов, подцепленных в стрип-клубе, но сейчас на двуспальной кровати лежала одна в махровом купальном халате под одеялом. Рядом с ней сидела Моника, поглаживая по волосам и что-то тихо приговаривая, убаюкивая, как больного пятилетнего ребенка. Майкл сидел на стуле, снова играя в свою электронную игрушку, а Дэвид выглядывал из-за штор, не происходит ли чего-нибудь необычного на Виктория-драйв. Грэддика послали выпить кофе где-нибудь: его проповеди об искуплении и божественном прощении оказались контрпродуктивны.

Моника развернула батончик, купленный в автомате в мотеле, и протянула его Элизабет:

— На, поешь.

— Не, не хочу, — просипела она. После ора на парковке она и двадцати слов не сказала.

Моника поднесла батончик прямо ей под нос.

— Давай хоть откуси немного. Надо что-нибудь съесть.

Говорила она ласково, но твердо. Элизабет сдалась, откусила краешек батончика. Дэвида поразило, как умело вела себя Моника в этой ситуации. Ясно было, что у нее есть опыт обращения с наркоманами.

Элизабет откусила еще кусочек, потом села, чтобы отпить воды из пенопластовой чашки, которую Моника поднесла ей к губам. И тут же стала жадно есть, запихивая батончик в рот и подбирая крошки с простыни. Все это время она не сводила глаз с Майкла.

Покончив с едой, она вытерла рот рукой и показала на сына:

— Глазам своим не верю. Как он вырос.

— Красивый юноша, — кивнула Моника.

— Последний раз я его видела, когда ему было всего тринадцать. Он тогда мне еле до плеча доставал.

— Значит, твой отец никогда не возил его сюда тебя навестить?

Элизабет злобно скривилась:

— Этот пидор мне даже фотографий не посылал. Я ему звонила за счет вызываемого раз в год, на день рождения Майкла, так он, сука, ни разу не принял вызова.

— Прости, ради бога. — Моника прикусила губу, искренне опечаленная. — Я не хотела…

— Так он сдох? Мне он говорил, что я Майкла не увижу, пока он жив.

Моника глянула на Дэвида, не зная, что ответить. Он отошел от окна и приблизился к кровати.

— Твой отец жив, но он в больнице. А нам он велел отвезти Майкла сюда, чтобы его не забрали в приют.

Элизабет посмотрела на него с подозрением.

— Что-то на моего папеньку не похоже. А отчего он в больнице?

— Позволишь, я начну сначала? Я когда-то был студентом у друга твоего отца, Ганса Кляйнмана. Ты его помнишь?

Это имя задело какую-то струну, и лицо Элизабет стало спокойнее.

— Конечно, Ганса я знаю. Он мой крестный. И единственный человек в мире, которого мой отец ненавидит сильнее, чем меня.

— Что? — Дэвид был совершенно потрясен. — Твой отец не ненавидел доктора Кляйнмана. Они работали вместе, и много лет.

Элизабет замотала головой:

— Отец его ненавидит, потому что Ганс умнее. И потому что у Ганса был роман с моей матерью.

Дэвид всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять, не пудрит ли она ему мозги.

— Я отлично знал доктора Кляйнмана, и мне трудно поверить…

— Мне положить с прибором, что тебе трудно поверить и что легко! Но что я знаю, так это что я видела Ганса на похоронах моей матери, и он рыдал как дитя. Даже на рубашке слезы были.

Дэвид попытался представить себе старого учителя, рыдающего над могилой Ханны Гупты. Очень это казалось неправдоподобным, и он усилием воли отогнал образ. Не время сейчас, давай к делу.

— Твой отец нам говорил, что Ганс несколько лет назад приезжал в Коламбас. Он пытался помочь тебе завязать?

На лице у нее выразилось некоторое смущение, она опустила глаза к одеялу.

— Ага, нашел мне работу в Беннинге — сидеть на телефоне у одного генерала в приемной. И квартиру мне нашел. Я даже Майкла на время получила обратно. Но потом все сама перепохабила.

— Ну, вот потому мы и здесь, Бет. Понимаешь, доктор Кляйнман перед смертью оставил…

— Ганс умер? — Она выпрямилась, сидя в кровати, челюсть у нее отвисла. — От чего?

— Не могу сейчас вдаваться в детали, но он оставил сообщение, где говорилось…

— Бог ты мой! — Она прижала руки ко лбу. — Мать твою, бог ты мой!

Схватив себя за волосы, она натянула их налицо. Моника подалась поближе, потрепала ее по спине. Дэвида слегка удивила реакция Элизабет: он думал, что сидящая на метамфетаминах проститутка должна была очерстветь до полной неспособности вообще ощущать горе. Но доктор Кляйнман был единственный в ее жизни человек, который пытался ей помочь. И ясно, что между старым физиком и его крестницей была достаточно прочная связь. Быть может, потому он и спрятал Теорию Всего здесь, в Коламбасе.

Дэвид опустился на кровать рядом с Элизабет и Моникой. Они сидели втроем, сгрудившись, сдвинув головы вместе.

— Знаешь, Бет, я не буду хитрить. Мы попали в серьезную беду. У доктора Кляйнмана был секрет — научный секрет, на который много людей хотели бы наложить руку. Ганс не оставлял тебе никаких бумаг, когда сюда приезжал?

Элизабет провела рукой по лицу, задумавшись.

— Нет, он мне ничего не оставлял, кроме денег. Хватило тогда на несколько месяцев за квартиру платить.

— А компьютер? Он тебе компьютер не покупал?

— Нет, но он купил мне телевизор. И отличный радиоприемник, помню. — Она улыбнулась воспоминаниям, но улыбка тут же пропала. — Мне пришлось все это заложить, когда я потеряла работу на базе. Вот только коробка со шмотками у меня и осталась.

Она показала на картонную коробку у окна, набитую трусами, лифчиками и чулками. Вряд ли там же могла оказаться единая теория поля.

— И где ты сейчас живешь? В этом номере?

— Иногда здесь, иногда в другом. Счетами мотеля занимается Харлан.

— Харлан?

— Да, он менеджер в «Ночных маневрах».

Другими словами, ее сутенер, подумал Дэвид.

— Доктор Кляйнман дал нам адрес этого бара. Значит, он знал, что с тобой случилось.

Элизабет вздрогнула, сжалась на кровати, сложила руки на животе.

— Ганс мне звонил, когда меня уволили. Сказал, что приедет снова и устроит меня на лечение.

Теперь Дэвид представил себе доктора Кляйнмана в «Ночных маневрах» — тоже зрелище неправдоподобное. Потом подумал, нет ли компьютера в офисе стрип-клуба.

— Значит, Ганс навещал тебя в клубе? А в офисе он случайно не оказывался?