Онлайн книга «101 Рейкьявик»
|
— Эй, г твою маму как звать? Вдруг я сказал фразу, с помощью которой можно кадриться. «Как звать твою маму?» 15 000 (сейчас она снова взлетела в цене до 50 000) смотрит на меня так, как будто я — ее отец и пристаю к ней, и уже забыла, как звать ее маму. Ну-ну, старина Хлин Бьёрн, подожди немного, покуда дева отыщет в памяти имя своей матери. Настает обалденный миг: короткая дискуссия в девятнадцатилетней головке (ведь у женщин голова «кукольная», особенно когда они начинают ее ломать; их мозг — маленький фарфоровый морской ежик, хрупкий, завернутый б шуршащий целлофан. Так ведь?) на тему: стоит ли отвечать такому дураку? Девушки — дуры. То есть не важно, насколько они глупы, но этим они способны любого Каспарова в два счета превратить в полного Шварценеггера. 50 000 так ломает голову, что прическа почти совсем растрепалась. Может, она не помнит, как зовут маму? Нет. Наконец она выдает блондинистый ответ: — Хельга. А ты зачем спрашиваешь? — Ну, просто. Уже пора. — Разве уже так поздно? — Что? — С Новым годом! — Да. И тебя также. Классно выглядишь. — Спасибо. — А что ты за это хочешь? — То есть? — Что ты хочешь за свой внешний вид? За платье, за прическу? — Ты ко мне клеишься? — Э-э-э… — «Э»? Ты что, под этим делом? — Э? Нет. — Ты из тех, кто окончил курс без шапочки? — Какой шапочки? — Ну здрасьте! У студентов же шапочки академические! — Не… Э-э… Я в Сельскохозяйственной академии учился. — Ну, и какие там шапочки? Такие вязаные, как у деревенских мужиков? — Не знаю. Я до выпускных экзаменов не дошел. — Оно и видно. И ушла. В коридор. Породистая племенная телка с толстыми окороками. Да, у человечества есть прогресс. По крайней мере у его женской половины. Я остался у раковины на кухне. Безналичный чек на 50 000 крон. По части женщин я как некрасивый защитник, который в финале доходит до ворот и уже готов забить гол, но всегда нервничает и все сам портит. И все же. У нее ляжки. Ну и что. Эрекции не стоит. Ну да… Шкафы на кухне как-то хорошо подходят друг к другу. Ящики и створки. В этом есть своя логика. Сигарета. Папа входит, стакан в руке, как микрофон: — Ну, как жизнь молодая? — Ну, как всегда: привет, привет, раз-два-оп. — Мама как — на севере? — Да. — И долго она там пробудет? — Нет, вряд ли. — Новый год встретит, и домой? — Ага. — А как… Папа смотрит в сторону Лоллы, но вот приплатьивается Хофи, спрашивает про вино, а за ней две новые подруги, Олёв и Сара. «Семейка» сгрудилась вокруг, и, наверно, потому что я самый высокий, все языки обвиваются вокруг меня. Сара: Ну, Хлин, а ты на будущий год что-нибудь запланировал? Хлин: Как всегда, поход вокруг… Лолла: Вокруг дома? Знаете, Хлин сегодня вышел во двор. Хофи: Ну? Лолла: Да, представляете, он сам взял и вынес мусор. Хофи: Для вас это новость? Лолла: Ты его плохо знаешь. Папа: Это, наверно, ты на него так хорошо влияешь? Лолла: Да, скоро мы сможем его выпустить. Он скоро сможет переехать из дома. Сара: Ты собираешься переехать, Хлин? Лолла: Да, ты случайно не знаешь какую-нибудь мать-одиночку, которой не о ком заботиться? Сара: Нет… но у меня полно незамужних подруг… Лолла: Нет… (смотрит на Хофи)…это ему, наверно, уже не нужно. Папа: Девочки, ну дайте ему самому решить! Сара: А ты его подруга? Хофи: Не знаю. С Хлином никогда точно не знаешь. Лолла: По крайней мере я пытаюсь в нем разобраться. Сара: Зачем вы так говорите? Мне кажется, что он весьма… Лолла: Развитая личность? Сара: Да, просто личность. Хофи: Такой особенный. Папа: Эй, Хлин, пусть они тебя не путают. Этим женщинам никогда нас не понять, вот они и разводят всякий треп. А чуть прекращают разводить треп — глядишь, уже и сами разводятся, ха-ха-ха… Лолла: Нам тебя не понять? Значит, вот в чем дело? Хлин: Нет. Это я вас не понимаю. Сара: А еще мы такие глупые. Мне кажется, что мы, женщины, всегда такие глупые, правда, девочки? Хофи: Нет. Я всегда чувствую, что за них надо думать. Хлин: Просто дело в том, что с женщинами невозможно быть самим собой. Вечно приходится сдерживаться. Лолла: Да? А вот это уже интересно! Поясни. Хлин: Да. Ну, это все равно как когда хочется перднуть, а пытаешься сдержаться. Вечно газы в проходе. Сара: Газы в проходе! Ха-ха-ха! Лолла: Вот как? Теперь до меня дошло, почему, когда я прихожу домой, у вас в прихожей так воняет. Мужчинам нужны женщины, чтоб сдерживать в себе вонь. Хофи: Вот именно. Засим небольшая пауза. Я смотрю на Сару, а она ласково улыбается мне. Из гостиной неожиданно раздается старая песня Брюса. «Everybody’s Got a Hungry Heart». Правда, 1980 года. Папа: Ну, это вы так думаете. Хлин: Ну, Лолла, ты нам это, наверно, лучше объяснишь. Лолла: Что? Хлин: Эту непреодолимую разницу между полами. Лолла: Правда? Хлин: Да. Ведь тебе знакомы обе стороны. По личному опыту? Лолла: Ты хочешь сказать, потому что я — лесбиянка? Хлин: Э… И это тоже. Сара: Ой, да, конечно, ты же лесбиянка! Расскажи мне, как это — быть лесбиянкой? Мне всегда так хотелось стать лесбиянкой, знаешь, просто чтобы понять, как это, хе-хе… Лолла: Милая, пошли потом ко мне домой, я тебе все покажу. Хлин: А мне с вами можно? Папа: Ну-ну… Сара: Ха-ха, похоже, нашему Стейни это не нравится… Хлин: А можно записаться на курсы лесбиянства? Лолла: Давай, Хлин, поторапливайся! Хлин: Я думал, сперва надо закончить курсы гомиков… Лолла: Ну, наверно… Но сначала нужно хотя бы научиться жить самостоятельно. Хлин: Да… Мы как-то сникаем. Все вдруг стало слишком грязно, сально, хотя буфет и так залит вином, вокруг полно пустых стаканов, в раковине окурки, а на полу липкие капли кока-колы. Входит Трёст, как святой, с ящерицей на голове: абсолютно нормальный, по сравнению со всей нашей компанией. И Рози с Гюлли, рты до ушей, счастливые и влюбленные. |