Онлайн книга «Синдром»
|
– А ведь это вы, правда? – спросила Эйдриен. – Какая хорошенькая! – И вы очень добры, милая, спасибо, – ответила хозяйка. Затем перевернула еще одну страницу и постучала указательным пальцем по небольшому снимку форматом пять на семь. На карточке позировали с полдюжины мужчин: друзья расположились на элегантной террасе домика в Альпах. – Вот! – сказал Мами Винкельман. – Это я и хотела вам показать. Перед ними лежал снимок оттенка сепии, напечатанный в коричневых тонах. Мужчины стояли рядами: три на заднем плане и столько же впереди, преклонив колено. Они были одеты в старомодные костюмы для пешего туризма: трикотажные панталоны, гетры, тяжелые ботинки и узорчатые шерстяные свитера. – Вот Каль. Как всегда, в самом центре событий. Эйдриен вгляделась в фотографию. Кальвин Крейн с друзьями, судя по всему, только что вернулись с прогулки в Альпах. В молодости глава фонда был довольно хорош собой: темные глаза, широкие плечи, орлиный нос и продольная ямка на подбородке. По левую руку от него стоял крупный румяный скандинав с широкими скулами и светлыми волосами. Почти бесцветные глаза пристально смотрели в камеру из-под полуопущенных век. – А кто это рядом с мистером Крейном? – поинтересовался Макбрайд. Человек на снимке казался на удивление знакомым. – Это Ральф Опдаал. Они с Калем вместе работали. – В Институте? – уточнила Эйдриен. – Конечно. Гуннар – его сын, – пояснила хозяйка, извлекла фотографию из уголков, которыми та крепилась к странице альбома, и перевернула ее. На обороте вылинявшими синими чернилами было написано: «Айгер, Мёнх и Юнгфрау Справа налево: У. Колби, Дж. Деменил, Ф. Наги. В первом ряду: Т. Барнерс, К. Крейн, Р. Опдаал. 8 сентября 1952 г. Отель “Палас Айгер”» – А кто остальные? – поинтересовался Льюис. Мами заговорщически улыбнулась и поведала: – Шпионы. – Они часто ходили в горы? – спросила Эйдриен. Голландка покачала головой: – Нет. Насколько я помню, первый и единственный раз. Да и встретились-то они по делу. – Рассказчица задумалась и решительно кивнула, словно что-то припомнив. – А-а, знаю! Они только что открыли клинику. – Клинику Прудхомма? – предположила гостья. Мами кивнула: – Да. И решили отпраздновать. – Как к вам попал этот снимок? – удивился Льюис. – Как попал? Я сама его сделала, – ответила Мами. – Это мой почерк, а не Каля. Он вообще тогда мало фотографировался. – Винкельман быстро пролистала несколько страниц и нашла еще одно фото. – Вот второй из снимков – по крайней мере из тех, что сохранились у меня. Может, у Теи что-нибудь осталось. Снимок изображал особняк в жилом квартале какого-то европейского города. Сооружение напоминало здание дипломатической миссии вроде тех, какими изобилует Массачусетс-авеню в Вашингтоне. По обе стороны от массивной парадной двери стояли огромные каменные урны, а между ними, положив ладонь на ручку в форме львиной головы и воздев другую в приветствии, стоял Крейн. На странице под снимком все тем же мелким почерком было нацарапано: «Герр директор прибыл! Институт (Кюсснахт) 3 июля 1949 г.» – Ну что ж, – сказала Мами, медленно поднимаясь с кресла, – вот и все, что я хотела вам показать. А теперь, если не возражаете, я бы прилегла. Если вам что-нибудь понадобится… – Спасибо, не беспокойтесь, – ответила Эйдриен. Пошел дождь. Первые тяжелые капли ударили в оконные стекла, а над заливом прокатились громовые раскаты. Открыв портфель, Макбрайд извлек из него несколько папок и конвертов, блокнот из желтой линованной бумаги, пару папок из толстого картона. Тут же лежали какой-то старинный календарь, номер бюллетеня Американской ассоциации пенсионеров и толстая связка писем, скрепленная аптечной резинкой. Макбрайд потянулся к дневнику, но Эйдриен оказалась быстрее. Она завладела трофеем, удобно устроилась на диване и принялась читать. Льюис тем временем взялся просматривать другой материал и вскоре понял, что зацепиться тут не за что: выписки из банка и счета; переписка с различными брокерскими конторами; письма из различных учреждений. Гарвардский строительный фонд надеялся, что о нем не забудут упомянуть в завещании; «Спринт» хотел видеть Крейна своим клиентом. Макбрайд оторвался от бумаг: – У тебя что-нибудь интересное? Эйдриен покачала головой, закрыла дневник и отложила его на журнальный столик. – Поэзия. В старости Крейн писал стихи. – Шутишь? – среагировал тот, не сумев скрыть разочарования. – Можешь сам взглянуть, – ответила собеседница, сняла резинку с пачки конвертов и начала одно за другим перебирать письма. А тем временем Макбрайд продолжал изучать счета старика в поисках неизвестно чего. Вяло текли минуты. Через некоторое время Эйдриен доложила: – Одни квитанции. Он купил ботинки в «Черчес», книги на Мэйн-стрит. Приобретал лекарства по рецептам в аптеках «Райт эйд» . – Эйдриен взглянула на Льюиса. – Это все впустую – так мы ничего не найдем. Макбрайд пожал плечами и, вернувшись к альбому, стал заинтересованно рассматривать снимок, изображавший Крейна у дверей Института. Заметив это, Эйдриен спросила: – А где находится Кюсснахт? – К северу от Цюриха. Там размещается штаб-квартира Института. – Лью замолчал и нахмурился. – Тебя что-то беспокоит? Собеседник покачал головой. – Знаешь, я все пытаюсь вычислить, когда именно я превратился в Джеффри Дюрана. И последнее, что я отчетливо помню, – Институт. Я приехал в Швейцарию, чтобы переговорить о чем-то с Опдаалом, мы собирались вместе перекусить, и я зашел в Институт. – Ты о том самом Опдаале, с которым поссорился Крейн? Макбрайд кивнул и перевернул страницу, чтобы еще раз взглянуть на групповую фотографию на террасе в Мюррене. – Он очень похож на отца, – проговорил Льюис, пристально вглядываясь в лицо с широкими скулами и полуопущенными веками. И тут его сердце опять беспокойно забилось от страха, а руки похолодели. В такие моменты люди говорят, что у них душа в пятки ушла. Впрочем, Макбрайд быстро взял себя в руки и вспомнил, что надо заниматься делом. – Ладно, давай дальше искать. – Ага… Дождь глухо барабанил по крыше, ниспадая на землю витыми серебряными струями. Эйдриен открыла конверт из желтой оберточной бумаги, заглянула в него и отложила в сторону. – Что там? – спросил Макбрайд. – Вырезки из газет, – ответила она. – Некрологи и все такое. Тот пожал плечами и взял линованный блокнот. Когда Лью быстро пролистал страницы, на стол выпал конверт. А на самой последней странице блокнота нашелся черновик какого-то письма. |