Онлайн книга «Синдром»
|
– Куда подобраться? К кому? – Во «Фрибур». Я занимаюсь обновлением противопожарной системы. Макбрайд терялся в догадках, он не понимал, что происходит. – И что? При чем здесь лампочки? – Это – мое маленькое усовершенствование. Я их много изготовил – уйму времени потратил. – На что? – Мы заменяем газ в спринклерной системе пожаротушения – в той, что вмонтирована в потолок. – Голландец поднял вверх руку и пошевелил в воздухе пальцами. – Просто прекрасно, Хенрик. Только я не совсем тебя понимаю. – Теперь там будет не газ, а жидкость. Интересная жидкость. – Что? – Керосин, – ответил де Гроот. – Я заменил газ керосином, поэтому, когда начнется пожар… – Какой пожар? Когда? Голландец взглянул на часы. – Через тридцать минут, если вовремя уложатся с банкетом. Не волнуйся, ты отсюда все увидишь: взлетит как ракета. – Что взлетит? – Я же сказал! «Фрибур»! Там затеяли празднество в честь южноафриканской делегации. Банкет. Большой банкет для ниггеров. Макбрайд покачал головой: он по-прежнему не улавливал сути. – Так при чем здесь лампочки? Зачем тебе эти чертовы лампочки?! Голландец хихикнул, и Макбрайд понял, что тот находится под кайфом. – Ах да… Видишь, вон те, что поменьше, они для подиума. Вернее, одна из них. Когда выступающий выйдет на сцену, он включит лампочки за трибуной, чтобы рассмотреть свои записи. Ведь в бальном зале темно – романтика и все такое. – И что? – не понял Льюис. – Штук десять испортил, пока не получилось. – Пока что не получилось? – Просверлить отверстие в стекле, – объяснил де Гроот, – не повредив лампочку. – А зачем? – Ты не представляешь, какая это чертовски трудная работа: стекло такое тонкое – нужно особое сверло, иначе треснет. А еще так: вроде просверлил, стекло цело – так нить накаливания рвется. Хрупкая. – Голландец вздохнул. – Все-таки сделал. – Я не понял, – сказал Макбрайд, – зачем тебе понадобилось их сверлить? – Чтобы устроить очаг возгорания, – пояснил тот. – Наполняешь лампочку смесью фосфора и керосина, оратор включает свет, происходит замыкание, и смесь воспламеняется. Только это не главное – так, небольшой костерок. Может, у черномазого загорится рубашка или волосы – особенно если он напомадится перед выступлением… – А потом? – Потом? С каждой стороны помоста стоит по огнетушителю. Какой-нибудь охранник непременно схватит один из них и начнет поливать помост – будто сумеет так что-нибудь потушить, хе-хе. – Что ты задумал, Хенрик? – Я не такой простак, теми огнетушителями можно море поджечь. – О чем ты? – недоумевал американец. – Внутри бутан. Лью чуть не упал с дивана. – Значит, когда кто-то попытается затушить огонь… – Пожар только усилится. А потом в действие вступят спринклеры!»Автоматическое пожаротушение». И отель… Ну, увидишь. – Хенрик… Де Гроот оторвал полоску липкой ленты и нагнулся над Макбрайдом, собираясь заклеить ему рот. Льюис увернулся, отпрянул назад и торопливо заговорил: – Хенрик, внимательно выслушай меня. Я хочу рассказать тебе кое-что о Черве. – Нет. Мы и так слишком разговорились. – Приблизившись к дивану, голландец подсел к пленнику, сжимая в руке катушку липкой ленты. Вдруг свет неожиданно моргнул, и лампы на потолке засветились так ярко, что Макбрайд испугался, как бы они не лопнули. «Скачок напряжения», – успокоил он себя. Но тут же за вспышкой света последовали громовые раскаты – треск до того громкий, что даже де Гроот вздрогнул от неожиданности. Опять сверкнула молния, и еще раз. Лью чувствовал, как все вокруг насыщается электричеством: тонкие волоски на шее встали дыбом, а воздух так и дрожал от ярких вспышек. Льюис, кажется, впервые видел грозу во время снежной бури: окна залепило снегом, и молнии вспыхивали почти нескончаемой чередой – необыкновенное впечатление. Де Гроот замер на диване с куском липкой ленты в руках, которой всего секунду назад собирался заклеить рот слишком уж разговорившегося пленника. Теперь голландец неподвижно сидел и подслеповато щурился. «Он отключился, – понял Макбрайд. – де Гроот настроен на световые вспышки, которые вводят его в транс». Повинуясь мимолетному импульсу, Лью еле слышно заговорил, стараясь изобразить доверительный тон, каким обычно пользовался на сеансах. Он пытался загипнотизировать пациента. – Слушай меня, Хенрик. Сейчас я попрошу тебя представить, будто ты ждешь лифта, который отвезет тебя в тихий уголок глубоко под землю. Очередной раскат грома сотряс стены, и Макбрайд увидел отражение молнии в остекленевших глазах де Гроота. – Двери открываются, ты заходишь внутрь, лифт закрылся. А теперь мы спускаемся ниже и ниже, в наш укромный уголок. – Комната осветилась серией огненных разрядов. – Сюда не проникнет Червь, тебе здесь спокойно, Хенрик. Голландец сидел с полуопущенными веками, взгляд его стал бессмысленным. – А сейчас мы с тобой на скале, дальше, чем когда-либо забирались, – поведал психотерапевт, прилагая огромные усилия, чтобы заставить свой голос звучать непринужденно. – В маленькой гавани, которую никто, кроме нас, не видит. Только ты и я, волны и птицы. И легкий ветерок, который пахнет морем. Ты чувствуешь запах моря, Хенрик? – Да. – Мы в удивительном месте, только мои руки связаны. Ты мог бы освободить меня? Голландец не ответил и на некоторое время оставался неподвижным в мерцающем свете, глядя в пустоту из-под полуопущенных век. Хотя лицо де Гроота выглядело бесстрастным, Макбрайд знал, что где-то внутри, в самой глубине его подсознания, разразилась настоящая битва. Затем оцепенение прошло, и загипнотизированный здоровяк поднялся на ноги. Прошел в кухню и вернулся с разделочным ножом в руке. Он высился над беспомощным американцем, сидевшим на диване, ожидая его действий, и на лице голландца застыло выражение безысходности и крайнего сожаления. Бормоча что-то себе под нос, де Гроот склонился над пленником и перерезал скотч на его запястьях. Эйдриен подалась вперед, пытаясь встать, заерзала на месте, но Льюис протянул к ней руку в упреждающем жесте: пока рано. Когда де Гроот сел на диван, доктор ненавязчиво напомнил, что пора бы и поспать. Голландец начал позевывать. Наверное, он довел себя до полного изнеможения. «Не спал всю ночь», – подумал Лью и предложил здоровяку закрыть глаза и попытаться уснуть. Утром же, когда он проснется, то позвонит в полицию и расскажет им все, что знает про Червя, – и тогда ему станет очень легко. Вскоре голландец лежал на диване, запрокинув голову и открыв рот. Он мирно посапывал. |