Книга Святилище, страница 64 – Кейт Мосс

Мариета спрыгнула на пол и застегнула застежки, потом присела на корточки, чтобы выровнять линию талии, пока Леони поправляла рукава.

— Какую прическу вы хотите, мадомазела?

Леони вернулась к туалетному столику. Склонив голову набок, она накрутила на руку целую горсть кудрявых волос и подвернула их к затылку.

— Вот так.

Она отпустила волосы и подтянула к себе маленький кожаный ящичек с драгоценностями.

— У меня есть черепаховый гребень с жемчужными вставками, он подходит к серьгам и кулону, которые я хочу надеть.

Мариета работала быстро, но тщательно. Она закрепила на шее Леони застежку ожерелья из жемчужин с платиновыми листочками и отступила на шаг полюбоваться своей работой.

Леони долго и пристально всматривалась в большое зеркало, поворачивая его так и этак, чтобы увидеть себя со всех сторон. Она осталась довольна увиденным и улыбнулась. Платье сидело хорошо и было не слишком простым, но и не слишком вычурным для домашнего приема. Оно подходило и к цвету кожи, и к фигуре. Глаза ярко блестели, и щеки были в порядке — не бледные и не слишком разгорелись.

Снизу громко прозвонил колокольчик. Потом они услышали, как открылась парадная дверь — прибыли первые гости.

Девушки переглянулись.

— Вам какие перчатки, белые или зеленые?

— Зеленые с бусинками по обшлагу, — решила Леони. — И в шляпной картонке на верху шкафа есть веер им в тон.

Когда все было готово, Леони достала из верхнего ящика комода сумочку на цепочке. Ее обтянутые чулками ноги легко скользнули в зеленые туфельки.

— Вы выглядите как картинка, мадомазела, — вздохнула Мариета. — Красота!

Волна шума встретила Леони на лестнице и остановила девушку. Она взглянула через перила вниз, в холл. Слуги были одеты во взятые напрокат ливреи и выглядели очень важными. Это тоже добавляло торжественности. Леони ослепительно улыбнулась, еще раз удостоверилась, что платье сидит безупречно, и, чувствуя, как бабочкой бьется в животе приятное волнение, стала спускаться к гостям.

У входа в гостиную Паскаль громко и звонко объявил ее имя, после чего основательно испортил эффект, ободряюще подмигнув девушке, когда она проходила мимо.

Изольда стояла у камина, беседуя с болезненного вида молодой женщиной. Она взглядом позвала Леони присоединиться к ним.

— Мадемуазель Денарно, позвольте представить мою племянницу, Леони Верньер, дочь сестры моего покойного мужа.

— Очень приятно, мадемуазель, — вежливо произнесла Леони.

Из короткого обрывка услышанной беседы она успела понять, что мадемуазель Денарно — незамужняя сестра того господина, что помог ей с багажом на выходе из поезда в Куизе. Сам Денарно, поймав взгляд Леони через комнату, поднял руку и помахал ей. Еще более дальняя их родственница, оказывается, работала домоправительницей у кюре Ренн-ле-Шато.

«Еще одна большая семья», — подумала Леони, вспомнив, как позавчера за ужином Изольда вскользь заметила, что аббат Соньер — один из одиннадцати детей в семье.

Ее попытка вступить в разговор была встречена холодным удивленным взглядом. Мадемуазель Денарно, хотя и была вряд ли старше Изольды, носила тяжелое парчовое платье, которое подошло бы солидной даме вдвое старше возрастом, и чудовищно старомодный турнюр, каких в Париже не видели уже много лет. Они с хозяйкой являли прямую противоположность друг другу. Изольда уложила волосы колечками светлых прядей на макушке и закрепила жемчужными гребешками. Ее платье из золотистой тафты с кремовой шелковой юбкой, на взгляд Леони, было вполне достойно последней коллекции Чарльза Уорта. В ткани поблескивали хрустальные и металлические нити. На шее у нее была широкая бархотка из той же ткани, украшенная жемчужной брошью. При каждом движении ее платье играло бликами и поблескивало.

Леони с облегчением высмотрела Анатоля, курившего у окна за разговором с доктором Габиньо. Она под каким-то предлогом покинула дам и незаметно присоединилась к мужской компании. Подходя к Анатолю, она ощутила запах сандалового мыла, масла для волос и свежевыглаженного смокинга. Брат при виде ее просиял.

— Леони!

Он обхватил ее за талию и крепко обнял.

— Смею сказать, ты выглядишь очаровательно.

Он чуть отступил, чтобы дать возможность и доктору принять участие в разговоре.

— Габиньо, вы помните мою сестру?

— Как я мог забыть? — Доктор светски поклонился. — Мадемуазель Верньер. И, если позволите, я присоединяюсь к комплименту вашего брата.

Леони мило смутилась.

— Какое общество! — заметила она.

Анатоль стал называть ей гостей.

— Мэтра Фромиляжа ты помнишь? И Денарно, и его сестру — она ведет его хозяйство.

Леони кивнула.

— Тетя Изольда нас познакомила.

— А вот Беранже Соньер, приходской священник Ренн-ле-Шато и друг покойного дяди.

Он указал на высокого мускулистого человека с высоким лбом и сильными чертами лица, противоречившими его длинному черному одеянию.

— Кажется, интересный господин, — продолжал Анатоль, — хотя светская болтовня его не интересует. — Он кивнул доктору: — Медицинские исследования Габиньо заинтересовали его куда больше, чем мои затертые любезности.

Габиньо улыбнулся, соглашаясь с мнением Анатоля.

— Соньер — человек больших познаний по самым разным предметам. У него страсть узнавать новое. Он постоянно задает вопросы.

Леони задержала взгляд на священнике, затем продолжила расспросы:

— А эта дама с ним рядом?

— Мадам Боске, дальняя родственница покойного дяди. — Понизив голос. Анатоль добавил. — Если бы Ласкомб не вздумал жениться, она унаследовала бы Домейн-де-ла-Кад.

— Однако она приняла приглашение?

Анатоль кивнул.

— Едва ли мадам Боске и Изольда любят друг друга как сестры, но отношения поддерживаются в рамках приличий. Они обмениваются визитами. Изольда, кстати сказать, от нее в восторге.

Только теперь Леони заметила высокого, очень худого человека, стоявшего позади их маленькой компании. Она обернулась к нему. На нем был совершенно необычный, белый костюм, вопреки обычаю одеваться вечером в черное, а из нагрудного кармашка торчал уголок желтого платка. Желтым был и его жилет.

Лицо его было изрезано морщинками, и кожа от старости стала почти прозрачной, но Леони показалась, что годы не отягощают его. Хотя, подумалось ей, в нем есть потаенная печаль. Как будто этот человек много повидал и много выстрадал.

Анатоль повернулся, чтобы взглянуть, кто так завладел ее вниманием, и, склонившись к самому уху сестры, шепнул:

— А, это самый видный гость Ренн-ле-Бен, Одрик Бальярд. Автор той странной брошюрки, что так тебя увлекла, — добавил он с улыбкой. — Настоящий оригинал, как видно. Габиньо рассказал мне, что он всегда и по любому случаю одевается столь необычным образом. Всегда в светлом костюме и с желтым галстуком или шарфом.