Онлайн книга «Вирусный маркетинг»
|
«Где я? Как давно? Какой сегодня день? За что? Что я сделала? Разве я это заслужила?» Возможно. «Нет!» Возможно. Слова проносятся во всех направлениях. Мелькают в голове, рвутся наружу, пронизывают время, от вчерашнего дня к сегодняшнему, в настоящий момент, всегда. Колотятся о стены. Скользят вдоль рук и ног. Брошенные в дверь, отскакивают прямо в лицо. Белый свет. Синий. Желтый. Разрыв влагалища почти зарубцевался. На боках следы от ногтей. Пот. Опустошающее действие сильных наркотиков или глубинный ужас абстинентного синдрома. Крики, вой. Повторяющиеся обмороки. И наконец, как награда, — соленые слезы. Вспышки, несущие успокоение. Теплое гнездышко, где можно свернуться калачиком. Как на руках у Мари, когда умерли родители. Утром пятнадцатого дня Лоик опять приходит в камеру к Натану. Без табурета. Без револьвера. С очередным вопросом. Ответа нет, как всегда. Он звучит лишь в голове Натана, готовой лопнуть от переполняющих ее вопросов и предположений. Настает утро шестнадцатого дня, семнадцатого и так далее, это продолжается неделями. Новый день — новый вопрос. Новая доля ужаса и тревоги с каждым посещением. Новая гора отбросов, которые он по привычке перебирает, сортирует и анализирует, чтобы не сойти с ума. Чтобы выжить. И отыскать единственно верный ответ. С каждым разом Лоик проводит в камере все меньше времени. Иногда он приходит только для того, чтобы задать вопрос. Но зачастую сопровождает его небольшой историей из жизни, на первый взгляд никак не связанной с вопросом. И все же между ними всегда есть глубокая связь. Понять это сразу Натану мешает гнев, кипящая в крови бессильная ярость или гложущее его чувство вины. Метод Лоика безупречен. Днями и ночами Натан размышляет, разрабатывает план объяснения и ждет следующего вопроса. Эти посещения, как кокаин, вызывают вполне предсказуемую зависимость. Стоит пропустить хоть одно, и Натан погружается в пучину сомнений и страданий. Лоик играет и на этом. Его не было на тридцать восьмой, сорок третий и сорок пятый день. Заходя в камеру после такого перерыва, он обнаруживает, что Натан лежит на кровати вялый, не способный издать ни звука. Тогда Лоик испытывает невероятную гордость. Он знает, что Сахар слышит его благодаря спрятанному в комнате жучку. Чувствуя, что Натан вот-вот сорвется, Лоик начинает давить на то, какой он компетентный ученый и какую пользу мог бы принести СЕРИМЕКСу. Рассуждает о склонности Натана к анализу, о ценных познаниях в сфере властных отношений, методов убеждения и возможностей их применения. Обращается к нему то на «вы», то на «ты», путая его и выступая сразу в нескольких ролях: восхищенного ученика, советника и наставника. — И вы, Натан, тоже можете стать провидцем. Подумайте, сколько мы сделали бы вместе. Но Лоик — всего лишь мальчишка. Натан считает его посещения. С самого начала. Семнадцатый день: «Я все еще жив». Это единственный выход, который он нашел, пытаясь привести в порядок мысли, отделить плевелы от пшеницы, понять, где мед, а где деготь. Двадцать девятый день: «Я все еще жив». Чтобы замедлить его реакцию, Натану стали давать меньше еды, но он держится. Тридцать седьмой день: «Я все еще жив». Над Лоиком стоит кто-то еще, и он хочет сломить Натана. В этом слабость Лоика. Сорок восьмой день: «Я все еще жив». Натан крепче, чем он думает. Пятьдесят первый день: «Я все еще жив». Этим утром Лоик не приходит. ПРИВА, 28 декабря 2007 Сахар слушает. Каждый день в одно и то же время. Сидя по привычке на краю кресла в зале аудио- и видеонаблюдения. С прямой спиной, сложив руки на коленях. Он не питает иллюзий. На двадцать четвертом посещении он понял, что Лоик потерпел неудачу. На тридцать первом убедился в этом. А начиная с тридцать второго принял необходимые меры. ПРИВА, 31 декабря 2007 Пятьдесят третий день заключения. Охваченный предчувствием, Натан проснулся очень рано и теперь сидит на кровати по-турецки, пытаясь уловить малейший шум, малейшее движение в воздухе. Еще ни разу с тех пор, как они уехали из Гренобля девять недель назад, его ум не был так ясен. Он остро ощущает любые колебания, производимые движением его тела в пространстве. «Сегодня посещения не будет». Лоик больше не придет. Он убежден в этом. Следующая его мысль — о том, как просто удерживать в плену трех человек, так, что никто не поднимет тревоги и не сможет отыскать их. Троих — и еще десятки других. Ибо все говорит о том, что он, Камилла и Лора не единственные пленники. Лоик упоминал о подопытных. Сколько их? Через несколько часов он отчетливо слышит в коридоре перешептывания. Раздаются приглушенные голоса мужчин и женщин, порой до Натана долетают обрывки фраз, которые ему удается разобрать. Похоже, все заняты перетаскиванием коробок, мебели, оборудования. Тяжелые шаги. Новые. Он готов поклясться, что не слышал их прежде. Очевидно, что-то носят. Шорох, по полу волочат какие-то предметы. Настают минуты затишья, но его вновь нарушает шепот, который становится все громче. Натан внимательно вслушивается в те слова, что успевает уловить. Ему кажется, что еду дают позже. Примерно два часа разницы с привычным распорядком. На них это не похоже. До сих пор они действовали с механической точностью. Он закрывает глаза, как ему думается, в 11 утра и больше не открывает их. Проходит день, размеченный криками, — они доносятся издалека или свысока и отдаются в самых нижних коридорах, которых никак не должны были достигнуть. Их улавливает чуткий слух Натана-слепца. В его уме волнами прорисовывается география тюремного пространства. Сидя на кровати, он, слепая лысая мышь, угадывает границы, высоту, проемы и ответвления. Пару мгновений над ним кружит огромная муха. «Частичка внешнего мира». В тюрьме повеяло чем-то новым. Сколько бы Натан ни искал, даже в отдаленных уголках его памяти нет и тени воспоминания о насекомом, которое летало бы в этих четырех стенах. Близится конец, но он пока не готовится к смерти. Он недостаточно о ней знает. Ему известны не все детали. Никто не открывает дверь в этот день. Он ждет до самого позднего часа, но тяжелая стальная дверь по-прежнему на запоре. В конце концов он засыпает, терзаемый сомнениями. Утром пятьдесят четвертого дня, на рассвете, его будит лязг ключей. Руки и ноги затекли, веки тяжелые, чувства притупились. Он больше не ощущает плотности воздуха. Повернув голову, Натан видит, что дверь широко распахнута. В проеме застыли Камилла и Лора, на которых направлено несколько стволов. Они стоят к нему спиной. |