Книга Коллекционеры смерти, страница 69 – Джек Керли

– Но только не в случае триумфального завершения нашего расследования. Эй, можно мне время от времени называть вас Карсон? Помнится, вчера вечером я пару раз так обращалась к вам. – Она улыбнулась. – И вы, похоже, не возражали.

Я попытался ответить тем же, но улыбка получилась какой-то кривой, и я отвернулся в сторону. Ее пальцы коснулись моей руки, скользнули по ладони.

Я убрал руку.

– Мне нужно позвонить Гарри.

Она внимательно посмотрела на меня, затем отодвинулась, и я, набрав номер Гарри, стал прислушиваться к звукам сигнала связи, который где-то отражался от какого-то там спутника или чего-то еще.

– Привет, брат, – произнес я, прорываясь сквозь какой-то треск и щебет. – Это твой пропавший партнер. Апельсиновая Леди, Нэнси, что тебе удалось узнать о ней?

– Нэнси Честейн. Она была вместе с ними, Карс. В команде Гекскампа. Никогда не привлекалась к ответственности, – возможно, потому, что имела довольно печальный случай психического недуга, – и никогда не принимала непосредственного участия в убийствах. Позже психика ее повредилась еще сильнее, но это была тихая форма сумасшествия; жила дома, кормила соседских кошек, совершала свои походы за цитрусами. Безобидная женщина.

– Она была убита в понедельник, за день или два до Мари Гилбо. А в ее случае фигурировали какие-то произведения искусства?

– Пока ничего не найдено; но мы продолжаем искать. Что-нибудь еще?

– У меня есть что рассказать, Гарри, но ничего срочного. Ты встретишь нас в аэропорту?

– Безусловно, да. Жду не дождусь, месье Райдер. – Он помолчал. – Карс?

– Что, брат?

– Вы с Денбери там нормально сработались?

Я хотел было отшутиться, но в горле застрял какой-то комок.

– Я плохо тебя слышу, Гарри, – закашлялся я. – Наверное, это вспышки на солнце.

По проходу самолета проехал стюард со своей тележкой Я взял себе имбирный эль, а Денбери – кофе. Она сделала глоток, потом повернулась ко мне.

– С вами все о'кей относительно вчерашней ночи, Карсон? Сегодня вы какой-то другой. Как будто вас мучают угрызения. – Она помолчала, потом спохватилась, – Вы, наверное, с кем-то встречаетесь? В этом все дело? Господи, нужно было выяснить это заранее, хотя времени у нас особо-то и не было. Вы обручены?

Я смотрел в окно. На фоне моря, похожего на синюю ртуть, облака выглядели как белые взрывы.

– Нет. То есть был. В общем, я не знаю.

– Звучит так, будто отношения находятся в переходной стадии.

– Самое время определиться.

– Так переход вверх или вниз? – изобразила она жест римских императоров.

– Понятия не имею.

– А сами вы хотели бы вверх или вниз?

– Точно не знаю.

– А она чего хочет?

– Не могу сказать.

– Тогда попробуем иначе, Карсон: вы знаете, как ее зовут?

Что-то словно взорвалось внутри меня, и я рассмеялся, громко и открыто. Это был как первый вдох после длительного пребывания под водой. Я понял, что прошлая ночь дала мне примерно такое же бесподобное ощущение.

Ее палец коснулся моего подбородка и повернул мое лицо к ней.

– Мы занимались любовью, Карсон. В Солнечном Городе. Я считаю, что если есть возможность вступить в интимную связь с человеком, которому доверяешь, сделай это. Такой вид доверия – штука редкая, – исходя из моего опыта, по крайней мере, – им нужна наслаждаться. Мне кажется, прошедшая ночь была великолепной, до самого утра. – Она на мгновение задумалась. – И утро тоже… Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я огляделся вокруг: наши соседи либо спали, либо. смотрели фильм, который, если не слышать звука, представлял собой сплошную гонку с преследованиями и перестрелками.

– Прошлая ночь была очень… Я думаю, она была… то есть… – Я прекратил этот лепет и опустил глаза вниз, на свои руки. – Что-то я здесь плохо соображаю…

– Иногда требуется какое-то время, чтобы мысли улеглись, – сказала она.

– Это точно, – согласился я.

– И еще один, последний вопрос, Карсон. После этого я замолкаю. – Она прижалась ко мне крепче. – Я уже ступила на тропинку воспоминаний: прошлая ночь, après la danse, [47] моменты взаимного доверия… Как ты думаешь, у этого должно быть будущее?

– Как приятно наконец услышать вопрос, на который без сомнений можно ответить утвердительно, – сказал я.

Мы приземлились в Атланте и, дождавшись самолета на Мобил, прилетели в аэропорт поздно вечером. Я был вконец измотан, но при этом чувствовал в себе какую-то новую жизненную энергию.

– Посмотри, – сказала Денбери, показывая куда-то вперед. – Это Гарри Наутилус. Держу пари, без меня ему было одиноко.

Гарри стоял, прислонившись к стойке декларирования багажа: зеленовато-голубой костюм, желтая рубашка, красный галстук. В последний раз этот ансамбль я видел на нем, кажется, на чьих-то похоронах. Денбери сбежала в туалет, а я подошел к Гарри.

– Мы нашли место, где был сделан рисунок похожего на меня человека; это в маленьком парке возле школы искусств, которую посещал Гекскамп. Но до сих пор непонятно, кто, когда и зачем это рисовал.

– С Гекскампом все оказалось так, как предполагала Денбери?

Мы шли по направлению к круговому конвейеру для выдачи багажа.

– Эгоманиакальный синдром чудовищных масштабов. И чистый мазохизм. Калипсо использовала это, чтобы получить над ним абсолютную власть. Она оценила его, почувствовала его темную силу и дала ему все, что он хотел, и даже в избытке.

– Раздевай меня, стегай меня, бей меня, пока я не кончу?

– Раньше она представлялась мне некой демонической фигурой, сейчас я думаю, что она просто имела тяжелые сексуальные отклонения. Именно поэтому он возвращался после своих так называемых творческих сеансов таким изможденным. Она, видимо, доводила его до ручки сутками напролет.

Гарри наморщил нос.

– Никогда я не понимал всех этих крайностей. Что, в принципе, неплохо, потому что тут я и не хочу ничего понимать. – Он сменил тему. – Апельсиновая Леди – дело, которое оказалось не по зубам Рою Тренту. Когда я рассказал ему об обнаруженной связи, мы вместе еще раз осмотрели комнату. Никаких произведений искусства мы не обнаружили. Почту приносят на стойку при входе, оттуда она попадает к директору, а потом ее раздают жильцам. Во всем этом доме живет восемь человек, так что поток корреспонденции небольшой. Все, что Нэнси Честейн – Апельсиновая Леди – получила за предшествующую гибели неделю, это два флаера поквартирной рассылки. Она вообще почту получала редко.

– Вы тщательно обыскали ее комнату? – Вопрос был риторическим.