Книга В никуда, страница 164 – Нельсон Демилль

– Отлично. Надо запастись ручкой.

– Теперь какие планы? – спросила меня Сьюзан.

– Наш общий связной из Хюэ мистер Анх предложил пойти на рынок и пообщаться с несколькими горцами. Он это тебе тоже говорил?

Сьюзан кивнула.

– Значит, это и есть наш план.

– Тебя тревожит судьба этого Анха? – спросила она.

– Да.

– Думаешь, он может расколоться на допросе?

– Все раскалываются.

Сьюзан промолчала.

Мы свернули на улицу на окраине города. Здесь разгуливало довольно много европейцев, так что мы не сильно выделялись среди остальных. Белые были в основном среднего и старшего возраста. И никаких рюкзачников. И то хорошо. Я заметил слева автобусную станцию – каменное строение и перед ним два невероятно раздолбанных автобуса.

Сьюзан покосилась на них и уточнила:

– Почему ты спросил экскурсовода, как доехать до Ханоя?

– Не исключено, что придется тащить свидетеля в столицу. Тогда мотоцикл исключается, если ты пожелаешь трястись у меня за спиной.

Она переменила тему:

– Теперь тебе надо сказать мне название деревни.

Если ей верить, это единственное, чего она не знала. И сообщи я ей, как называется деревня, она больше не будет во мне нуждаться. Но время настало, я ответил:

– Деревня называется Банхин. Где-то в тридцати километрах на север отсюда. Если со мной что-нибудь произойдет, продолжать тебе.

Сьюзан не ответила.

Мы пришли на рынок – мощеные и кое-где крытые длинные ряды прилавков. И пока ходили по проходам, я заметил, что к нам никто не приставал и не навязывал товаров. Я сказал об этом Сьюзан.

– На севере торговцы не такие настырные и агрессивные, – ответила она. – Как деловой человек я нахожу северян бесперспективными.

– Сбросьте наконец личину, мисс Уэбер, – засмеялся я.

– Приходится тренироваться, чтобы быть в форме, когда начну охмурять следующего.

Я окинул взглядом ряды. Здесь висели дикобразы, ласки, красные белки и другая дикая вкуснятина.

– Нам нужна легенда, – сказал я Сьюзан. – Зачем мы едем в Банхин? К родственникам? К другу по переписке? Или подыскиваем место, где обосноваться на пенсии?

– Я позабочусь об этом, – ответила она.

Целую секцию на рынке держали одни горцы, и здесь же располагались их склады.

– Встретимся у восьмого лотка, – прошептала мне она. – Канцтовары и электролампочки.

– Хорошо, буду ждать тебя там, – согласился я. И, уходя, оглянулся через плечо: Сьюзан сидела на одеяле, скрестив ноги, разговаривала с торговкой из горцев, рассматривала женские тряпки и курила. Торговка тоже курила какую-то набитую в трубку мешанину. Может быть, они здесь не такие настырные, потому что из них выбили мозги, подумал я.

Я нашел крытый прилавок, где прямо на земле стояли плетеные корзины с чайными листьями. Продавцы были в основном из одного племени. Они заваривали чай, и за двести донгов, примерно за два цента, я получил чашку отвратительного, но хотя бы горячего напитка. И обрадовался, потому что успел замерзнуть.

Пугающее это было местечко. Все западные люди приходили сюда только организованными группами. В одиночку здесь могли шататься только идиоты.

В чайной зоне появились четверо солдат с автоматами. Они покосились на меня и спросили по чашке чаю.

Солдаты стояли от меня в десяти футах, пили чай, курили и тихо разговаривали. Один из них не сводил с меня глаз. Только этого не хватало!

Если бы не заткнутый за пояс "кольт", я бы не сильно тревожился. Но когда таскаешь на себе оружие, на которое не имеешь права, спрятанный под одеждой пистолет начинает казаться все больше и больше, пока в воображении не вырастает до размеров полевой пушки.

Солдаты допили чай первыми и ушли.

А я стоял и прислушивался к биению своего сердца.

Появилась Сьюзан и поставила на землю пластиковый пакет с цветными тряпками. Она заказала чай, отпила из чашки и довольно проговорила:

– Хорошо.

– Ну, что-нибудь получилось? – спросил я ее.

– Все в порядке. Банхин примерно в тридцати километрах на север отсюда.

– Я это знаю. Как мы туда доберемся?

– Здешние горцы – таи и горные моны живут в северных горах и приходят в Дьенбьенфу со своими товарами. Иногда они едут на пони или на единственном в день автобусе. Самые богатые имеют мотороллеры или мотоциклы.

– Очень интересно. Но мы-то как туда попадем?

– Я как раз к этому перехожу. Я нашла женщину, которая живет неподалеку от Банхин.

– Прекрасно. Она нарисовала карту?

– Нет. Но я выяснила, какого надо придерживаться направления. Беда только в том, что люди ее народа пользуются множеством разных тропинок и часто, сокращая расстояние, идут напрямую. К тому же у горцев акцент сильнее, чем у северных вьетов, и я не поняла половины того, что она говорила по-вьетнамски. Так что картина не очень ясная.

– Возвращайся, пусть она тебе все напишет.

– Пол, они поголовно неграмотные.

– Тогда попроси нарисовать карту.

– Они не понимают принципов картографии. Карта – вещь абстрактная.

– Для тебя или для нее. Но только не для меня.

– Расслабься. Я думаю, что сумею следовать ее указаниям.

Я вспомнил, что советовал мне Анх: ни в коем случае не обращаться к вьетнамцам. Стоит им только что-нибудь заподозрить, и они тут же побегут к копам. А с горцами все в порядке, потому что они ничего не разболтают. Но он забыл упомянуть, что горцы говорят по-другому, пользуются не дорогами, а тропинками, все поголовно безграмотны и в жизни не видели карты. Пустяковые проблемы, но Сьюзан полагала, что знает, как добраться до деревни Банхин.

– А как ты ей объяснила, почему тебе туда надо? – спросил я ее.

– Сказала, что слышала, будто там делают красивые украшения, – ответила Сьюзан. – В общем, дамские дела.

Настала моя очередь закатывать глаза. Но у меня получилось гораздо хуже, и Сьюзан попросту не заметила.

– Женщина упомянула, что Банхин – вьетнамская, а не горская деревня, – продолжала она. – Но это нам, пожалуй, и без того ясно. Она утверждает, что вьетнамцы делают плохие украшения, а чтобы их производили в Банхин, вообще никогда не слыхала.

Сьюзан допила чай, подошла к другому прилавку и купила несколько бутылок воды, рисовые лепешки и бананы. А я искал лоток, где продаются начиненные рубленым мясом маисовые лепешки.

Мы принесли пластиковые пакеты с рынка в наш седьмой блок в мотеле, уложили пожитки в седельные сумки мотоцикла, я вытолкал "БМВ" из комнаты и подвел к двери администрации. Мы выписались и получили обратно наши паспорта и визы. Я сильно надеялся, что мотель еще не отправил факсом их ксерокопии в министерство общественной безопасности, но спрашивать не собирался.