Онлайн книга «При реках Вавилонских»
|
И вдруг раздался мужской голос, раздраженный и неприветливый: – Алло? Коммутатор Хиллах. Алло? Генерал перевел дыхание: – Хиллах, соедините меня, пожалуйста, с международным оператором в Багдаде. – Багдад? – Да, Багдад. Добкин понимал, что ему придется вести этот телефонный разговор со всей осторожностью и выдержкой человека, строящего карточный домик. Одно неверное слово, и связь окажется прерванной. – Кто вызывает Багдад? Добкин на секунду замешкался, потом сказал: – Доктор Аль-Танни. Нет. Оператор в Хиллахе наверняка знает голос этого человека. Грубая ошибка. – То есть лично я – доктор Омар Саббах, гость доктора Аль-Танни, работающего в музее. Багдад, пожалуйста. Последовала пауза. – Подождите. Добкин на мгновение задумался, где сейчас может находиться доктор Аль-Танни – в своей служебной квартире, расположенной в здании гостиницы, то есть рядом с ним, или же в музее? Или он вообще дома, в Багдаде? Генерал держал трубку возле уха и ждал. Часы на стене отсчитывали минуты. Вдруг он поймал себя на том, что не отрываясь смотрит в таз с окрашенной кровью водой, и отвернулся. Глаза горели, и собственное тело, казалось, было готово развалиться на части. Он перенес телефон туда, где лежала Дебора Гидеон, и встал возле нее на колени. Водой из фляги смочил ей губы, пощупал пульс, дотронулся до бледной кожи и приподнял веки, чтобы взглянуть на глаза девушки. Несомненно, она в шоке, но молодость и здоровье должны помочь ей выжить. Добкин дотронулся до ее ран и внимательно их осмотрел. После этого недавнее убийство охранника показалось генералу уже не таким страшным делом. Продолжая возиться с девушкой, генерал не выпускал телефонной трубки, прижав ее плечом к уху. Часы отсчитали уже четверть часа. Голоса за стеной становились все громче – очевидно, там шла карточная игра. А над головой что-то тяжелое глухо ударилось об пол – или пациент упал с кровати, или умершего перекинули на носилки. Кто-то вошел в прихожую и принялся звать: – Касым! Касым! Где ты? Наверное, так зовут того дежурного, которого ему пришлось прикончить, подумал Добкин. Догадается ли кто-нибудь перегнуться через конторку и посмотреть на пол? Шаги приблизились к двери, повернулась ручка. Не выпуская трубки, Добкин дотянулся до лампы и выключил ее. В эту минуту дверь открылась, и сноп света из коридора осветил то место на полу, где раньше лежала Дебора. В освещенное пространство попала ее голая нога, свесившаяся с дивана. – Касым! Где же ты, сукин сын? И тут вдруг отозвался оператор из Хиллаха: – Вавилон? Вавилон? Багдад на проводе. Вавилон, вы меня слышите? Вы здесь? Добкин стоял неподвижно, опасаясь даже дышать. Оператор из Хиллаха обратился к оператору из Багдада: – Вавилон отключился. Дверь закрылась, и комната погрузилась в полную темноту. Добкин тихонько произнес: – Вавилон на связи. – Что? Говорите громче. Громче! – Вавилон здесь. – Вы слышите Вавилон, Багдад? – Слышу Вавилон, Хиллах, – произнес женский голос в Багдаде в ответ мужскому голосу в Хиллахе. Какие они быстрые там, в Багдаде, подумал Добкин. – Говорите, Вавилон, – предложила женщина-оператор в Багдаде. Добкин сначала хотел попросить соединить его с офисом правительства Ирака или объяснить оператору, кто он такой и чего хочет, но тогда ему придется просить международного оператора переключить его на оператора внутреннего. А кроме того, какое правительственное учреждение будет открыто в это время? И как оператор прореагирует на его историю? Несколько сценариев стремительно пронеслись в его мозгу, и каждый заканчивался телефонным молчанием. – Говорите, Вавилон! – Соедините меня… Нет, нет способа связаться из страны ислама с Израилем. В Израиль можно было бы попасть через Стамбул, но генерал не говорил по-турецки, поэтому пришлось бы разговаривать с арабо-язычным международным оператором в Стамбуле. А если бы на багдадском или каком-то еще коммутаторе услышали «Тель-Авив», сразу бы заподозрили неладное. – Вавилон, вы слушаете? – Да, конечно. Афины. Соедините меня с Афинами. – Зачем вы звоните в Афины? Кто вы такой? Вот и влип! – Я доктор Омар Саббах, девушка, и я желаю позвонить коллеге в Афины. Пожалуйста, соедините меня немедленно! На некоторое время воцарилась тишина, а потом голос произнес: – На это потребуется некоторое время, доктор. Я вам позвоню, когда получу связь, доктор. – Нет! – Почему же нет? – Ну… здесь неисправен звонок. Я не слышу входящего сигнала. В трубке наступило молчание. – Вы меня слышите, Багдад? – Да-да. Подождите немножко. Сейчас я попробую вас соединить. Не кладите трубку. – Спасибо. – Генерал услышал, как Багдад разговаривает с Дамаском, а Дамаск с Бейрутом. В Бейруте крупнейший коммутатор Ближнего Востока быстро соединился со Стамбулом. Было время – фактически еще и сейчас случались такие дни, – когда из Бейрута можно было дозвониться в Тель-Авив, всего-то двести километров по побережью. Но сегодня, возможно, не такой день, и рисковать не хотелось. Приятная беглая арабская речь сменилась спотыкающейся турецкой, а потом такой же плохой арабской, когда международные операторы в Стамбуле и Бейруте заговорили друг с другом. Часы продолжали свою неумолимую и безжалостную работу. Добкин и поверить не мог, что зашел уже так далеко. Он со страхом ждал, что с секунды на секунду связь прервется или же неожиданно откроется дверь. По лицу его лил пот, рот пересох, сердце тяжело и гулко стучало в темноте. В соседней комнате карточная игра, очевидно, подходила к концу. В коридоре пытались докричаться дежурного. Застонал и позвал санитара кто-то из раненых. Добкину показалось, что он слышит, как на севере раздаются автоматные очереди. Девушка рядом, на оттоманке, вскрикнула во сне, и он затаил дыхание. Стамбул разговаривал с Афинами. В Афинах по-турецки говорили лучше, чем в Стамбуле по-гречески. Потом Стамбул вступил в разговор с Бейрутом. Бейрут же обошел Дамаск и заговорил непосредственно с Багдадом. Хиллах уже не держал связь, и поэтому Багдад разговаривал непосредственно с Вавилоном. – Афины на связи. – Спасибо. Последний афинский оператор говорил по-турецки, но потом генерала автоматически переключили на арабо-язычную связь: – Ваш номер, пожалуйста? |